Книга чародеяний

— Благородная мысль, но для кого нужны эти воспоминания? Если магов-то не будет, кто станет это читать?

— Кто-то да станет. Вы ведь не знаете, будут ли у ваших внуков правнуки, но всё равно поддерживаете дом в чистоте, чините крышу, откладываете им деньги на будущее, подшиваете одежду и даёте наставления. Вы уже этого не застанете, может статься, и заставать будет нечего, и всё равно стараетесь здесь и сейчас.

— Это будущее моих потомков, — уже не так уверенно возразил старик. Новые аргументы Берингара впечатлили его. — Так уж устроена жизнь.

— Да, — согласился тот, — и магия — часть вашей жизни. Такое же наследие, как вот эти монеты в вашем поясном кошельке, которые, может, выйдут из обращения, но будут о чём-то говорить вашим правнукам. Кто-то рассчитывает на почитание и уважение людей будущего, кто-то — нет, но это и неважно. В мире есть вещи, которые мы не имеем права не сохранить. Магия — это мы, уважаемый хозяин. Неужели вы хотите, чтобы от нас совсем ничего не осталось?

Старик крепко задумался, и им пришлось подождать. Адель позволила себе ослабить внимание и скользнула взглядом по дому. Свет сюда проникал плохо, но ей не нужно было много света, чтобы понять — магией пропитан каждый угол. К счастью, она стала более устойчива, чем прежде, к влиянию извне, и могла с меньшим усилием держать себя в руках.

После шабаша она проспала двое суток, не вставая, а на третий день вернулся писарь — времени обдумать случившееся не было. Всё, что она успела, это поговорить с братом, точнее — вывалить на него по возвращении все свои эмоции. С тех пор Адель как будто не пришла в себя, хотя вопрос стоял иначе: в себя — это куда? Огонь очищения сделал её новым человеком, но всё старое шлейфом тянулось позади. Она помнила, как сходила с ума и в бешенстве убивала людей, как причиняла боль близким и как презирала их на ровном месте, как презирала всех людей; она помнила и свою боль, но теперь видела, что всё это время была не одинока. Все незаслуженные упрёки, сорвавшиеся с её уст, Адель помнила не хуже тех, что произносили в её адрес, и это угнетало её, ведь теперь она чувствовала подобие вины. Нельзя сказать, что она изменилась полностью и теперь могла похвастать кротостью ангела, однако что-то внутри стало другим, будто сменила цвет привычная форма, и это что-то подталкивало её к неожиданным поступкам.

В первый день Адель обняла пани Росицкую и её дочек. Поскольку в этом доме такое считалось нормальным, никто ничего не заметил, кроме брата.

На второй день Адель придержала дверь входящему в лавку старику. Тот испуганно шарахнулся и перекрестился, но она только сдержанно улыбнулась в ответ.

На третий день Адель вежливо беседовала со знахаркой и ни разу не спросила, каким зельем лучше всего убить человека. В отражении до блеска натёртого котла виднелось удивлённое лицо Армана и всех остальных.

На четвёртый день Адель сказала Милошу, что он сильный маг и приятный собеседник. Милош поздравил её с тем, что она наконец-то признала очевидное, и предложил позже за это выпить. Похоже, он не шутил.

На пятый день Адель спросила у брата, не случилось ли что-нибудь.

— Нет, просто… — Арман выглядел немного сбитым с толку. — Ничего, но ты только что пожелала хорошего дня хозяину таверны и он выжил. С тобой точно всё в порядке?

— Да, — раздражённо ответила Адель, начиная догадываться, в чём дело. — Разве вы не хотели, чтобы я была именно такой?

Арман неопределённо пожал плечами и промолчал. На шестой день Адель взяла себя в руки и наконец-то извинилась перед Берингаром за то, что обожгла его: пришлось делать это прилюдно и терпеть в очередной раз недоверчивые взгляды. К счастью, положение спас сам Берингар и его извечная невозмутимость.

— Ты не причинила мне боли, и я не вправе принять эти извинения, — сообщил он тем же деловым тоном, что и всегда. — Но, если ты действительно больше так не будешь, это хорошо.

На седьмой день Адель долго и задумчиво смотрела на Лауру. Внучка Хольцера вся извелась под этим взглядом, потом не выдержала и спросила:

— Ну, что тебе от меня надо?

Адель с готовностью ответила:

— Ничего, только думаю, какая же ты всё-таки мнительная стерва, чуть что — так сразу, да я тебя…

И тогда все выдохнули с облегчением. Откровенно говоря, даже Лаура выдохнула с облегчением, перед тем как разреветься — лучше уж привычная Адель, чем такая… правильная.

Адель успела ещё трижды переосмыслить свою жизнь, прежде чем старик заговорил снова.

— Ладно, — решился он. — Ладно, кое-что я вам покажу. И расскажу. Приходите вечером, сейчас полно работы в поле. Вы где-нибудь остановитесь или будете опять… пороги обивать?

— Второе, — выбрал Берингар. — Но место для ночлега нам не помешает.

— Хорошо, — буркнул хозяин. — Один вопрос только. Мы же заколдованы по самые корешки, как вы нас нашли?