Книга чародеяний

— Могу, — матушка Эльза сощурилась и протянула руку к книге. — Столь глобальное событие, как смерть колдовства, я предсказать не в силах, но верю вещим волхвам и знаю, что они не ошибаются. Что до вашей работы… вы пишете последние страницы. Дело, которое вы затеяли, правильное, но добром оно не кончится. Я вижу великое торжество и великую боль, и я вижу неизбежность. Я всегда её вижу… Даже если человек идёт наперекор своей судьбе, та новая судьба, что он куёт себе, также предписана свыше. Человеческая воля очень сильна, но она никогда не сильнее воли мира, таков закон. Стремление переиграть судьбу — такая же судьба, но человек с сильной волей склонен называть её своим решением. Пусть зовёт.

— Постойте… — Лаура первой сложила два и два. — Если мы делаем правильное дело, но оно к добру не приведёт, получается, мы делаем что-то нехорошее… и это правильно?

— Это так, как должно быть, — безмятежно ответила ясновидица. — Если б был иной ход событий, я бы его увидела, но все нити ведут к тому, что вы закончите свою работу и будете с этим жить. Последствия… их я вижу смутно, но хорошего в них мало. Я вижу лица, что были добрыми: в будущем они исказятся от злобы. Я вижу лица, что были счастливыми и никогда не знали горя: в будущем по ним потекут слёзы. Я вижу силу, которая пошатнётся, и слабость, которая укрепится. Я вижу много губительной лжи и неспособность раскрыть правду.

— Что именно вы видите? — подался вперёд Арман. Милош окончательно убедился, что его что-то сильно беспокоит. — Чьи это лица и чья ложь? Можете не говорить, но вы знаете имена, даты?..

— Для этих подробностей мне нужно больше времени, Арман Гёльди. — Матушка Эльза спокойно восприняла его грубость, вернее, то, что для обычно сверхвежливого Армана было грубостью. — Под глаголом «вижу» я, как и говорила ранее, имею в виду чувственное ощущение чуждых аур. Да, я могу назвать несколько имён, но не стану этого делать — это всё равно ничего не изменит. И слёзы я ощущаю как душевную боль и бисер на щеках, ложь — как неравномерный скрежет в области сердца, как фальшивую улыбку на устах. Звучит двусмысленно, но я знаю по опыту, что говорят мне эти знаки, и ошибаюсь вряд ли. Я ответила на вопрос?

— Да… спасибо.

Матушка Эльза помолчала, позволив им переварить информацию.

— Когда будете уходить, Анна-Мария даст вам интересную брошюру. Там вы найдёте своё пророчество и многие другие… Некоторые из них уже сбылись, некоторые сбудутся сотни лет спустя, другие сбудутся не здесь и не с нами. Мы записываем их, чтобы не забыть и вовремя отслеживать знаки.

— Ваши там тоже есть? — полюбопытствовала Адель.

— Ты невнимательна, дитя моё. Я ясновидица и только отвечаю на вопросы, громкие или немые, записывать любят другие мои коллеги. Там есть… ваше. Да, Берингар, я готова ответить на твой вопрос.

— …тогда я не буду его озвучивать.

Матушка Эльза поглядела на них на всех и резко воскликнула:

— Да! Мой ответ — да. И довольно скоро.

— В таком случае мы уходим, — Берингар захлопнул книгу и принялся затягивать ремешки. — Матушка Эльза, ваше слово останется в веках. Спасибо за…

— Брошюра, — уныло сообщила девочка, появившись на пороге. — Пожалуйста.

— Вы всем желающим их даёте? — удивился Милош, беря в руки тонкую книжечку, пахнущую свежей краской. — Это разумно? Ах да… это ничего не изменит.

— Совершенно верно, — матушка Эльза улыбнулась одними глазами, а может, и губами тоже.

Милош задержался, зачитавшись предсказаниями. Было здесь их родное «магия умрёт с последним магом», приведённое со всеми заиканьями, кашлем и речевыми ошибками вишнёвого волхва. Были две интересные вещицы, почти легенды — про рождение кого-то сильного на исходе седьмого месяца и про последнего императора на переломе эпох. Большими красными буквами говорилось о двух крупных войнах, которые ждали их в будущем веке, а ещё через пару страниц заняло место огромное стихотворное безобразие про зверей, героев и очередной безусловный конец света. «Когда небеса станут ниже и тяжелее…» Ну что за тягомотина! Милош разочаровался и закрыл книжечку.

Когда он вернулся из печатного будущего в непечатное настоящее, в комнате оставался один Арман. Он вполголоса о чём-то говорил с матушкой Эльзой.

— Мне выйти? — окликнул Милош.

— Нет, останься… Я попросил матушку Эльзу заглянуть немножко в моё будущее, — фирменная улыбка Армана, от которой все таяли как по команде, ловко скрывала гнетущую его тревогу. Милош подумал, что он бы и при открытом запрете не вышел. — Не думаю, что там что-то личное, ну даже если так… это же ты.

— Почту за честь, — Милош попробовал отшутиться, но предчувствие и у него было хуже некуда. — Матушка Эльза?

Ясновидица кивнула и, выпрямив спину, уставилась на Армана. Естественно, ничего не отразилось ни в шаре, ни в многочисленных лупах и зеркалах, но через какое-то время матушка Эльза глухо вскрикнула и прижала руки к груди.

— Бедный мальчик, — раздалось из-под платка, скрывающего нижнюю половину её лица. — Значит, это будешь ты…