Книга чародеяний

На подходе к Гроссер Гартен он иссяк, и бесполезные исторические сведения прекратились. Парк казался огромным: он и был таковым, учитывая своё прошлое в виде охотничьих угодий. Широкие аллеи, со всех сторон усаженные деревьями, стремились к сердцу парка — отреставрированному дворцу. Здесь было приятно погулять, но мрачные физиономии Армана и Берингара не способствовали развлечениям. Поделились пополам, оставили их ждать и ушли куда-то, объяснив, что для поиска одного человека надо сначала найти другого.

— Милош, я хотела тебя спросить, — выпалила Адель, едва остальные скрылись из поля зрения. — Если будешь смеяться — отрежу уши. Как… как ведут себя влюблённые мужчины? Нормальные.

— Так влюблённые или нормальные? — хохотнул Милош. — Уши не трогай, я не над тобой. Вообще-то, зависит от мужчины, это не только вы у нас нежные и разнообразные организмы… верно говорю, господин писарь?

— Кончай дурачиться, — велела Адель. Милош возразил:

— Всего лишь готовлюсь. Я же не знаю, что ты хочешь услышать. Ну… влюблённый мужчина чаще всего делает глупости или безумства, иногда это одно и то же. Скажем, что-то неожиданное или противоречащее привычкам, чтобы оценила прекрасная дама. Последнее не обязательно — всё равно сделает.

— Угу, — пробормотала Адель. — Допустим.

— Заботится о своей пассии, — протянул Милош и постарался сделать свои намёки чуть потоньше: — Вот когда мы только гуляли с Эвой, она как-то подвернула ногу, и я пронёс её до дома через полгорода. Потом, правда, оказалось, что мы могли доехать, но мне это в голову не пришло, дурак потому что. Ну и хотелось как-то, гм, прикоснуться к святыне.

— Вам бы только прикоснуться, одно на уме…

— Это у тебя что-то не то на уме, — возмутился Милош. — Поменьше агрессии, милая моя. Если тебе попадались исключительно козлы, не значит, что среди козлов не найдётся хотя бы одного рыцаря.

Он понял, что выражается словами бабушки, и старательно закашлялся, чтобы не смеяться. Поняли бы неправильно.

— А ты у нас, получается, первостатейный рыцарь? — ехидно спросила ведьма. — Так и вижу…

— Иногда, — скромно ответил Милош. — Я ответил на вопрос?

— Наверное… — Адель даже не подозревала, как легко всё читается по её лицу. — Другой вопрос… как ведёт себя влюблённая женщина? Не смейся.

— Это и не смешно, что ты этого не знаешь, — отозвался Милош. — Не расстраивайся, ты заметишь. Некоторые вещи можно только почувствовать. И минутку, почему ты об этом тоже спрашиваешь меня?!

— Кого ещё-то? — искренне удивилась Адель и с облегчением добавила: — О, возвращаются. Если ты хоть кому-нибудь скажешь…

— Душа моя, я в состоянии понять угрозу с первого раза.

Не говоря уж о том, подумал Милош, что он и так размышлял, как бы поудачнее сдвинуть дело с мёртвой точки. Которое, конечно же, ни разу не было его делом.

На плечах Лауры спокойно сидели бабочки, и Арман то и дело сгонял их, терпеливо объясняя, что обычных людей они всё-таки пугаются, а не стремятся облепить. Бабочки поняли неправильно и всем скопом пересели на писаря.

— Нам нужен дом на площади Ноймаркт, — сообщил Берингар, указывая в нужную сторону. — Дойдём за полчаса по Штюбель-аллее или…

— Или как-нибудь ещё, — не удержался Милош. — Можно без названий, их всё равно никто не помнит, кроме тебя.

— Потрудись не высказываться подобным образом в чужой стране. Мне всё равно, но здесь есть и другие люди, и ты не у себя дома, — Берингар отобрал у него писаря, что, конечно, не смахивало на наказание, но ощущалось именно так. — Идёмте, если посыльный успеет раньше, нас будут ждать.

— Рядом с Корнеликом они не были так похожи, — вполголоса страдал Милош. — Вдали от дома — одно лицо. Я же шутя…

Лицо первого встречного горожанина, который явно был весьма недоволен жизнью, убедило Милоша, что голос разума бывает прав и пока выделываться не стоит.

Их задержали в пути несколько портшезов, три сцепившиеся телеги, не дающие дороги пешеходам, два патруля конной полиции и одна ярмарка, через которую пришлось пройти быстро. Местечко располагало к тратам и развлечениям, но всем пришлось признать, что сейчас для этого не время. Милош присмотрел игрушку-свистульку для Ханы и подумал нехотя, что придётся разок вернуться в Саксонию хотя бы ради этого. Неважно, что у них этих свистулек уже полон шкаф…

К ясновидице выстроилась целая очередь, которую Берингар отказался обгонять, объясняя это нежеланием выделяться из толпы. Их фамилии действительно могли бы открыть дорогу, но вместо этого пришлось ждать ещё около часа в тесном плохо освещённом коридоре и слушать чужие разговоры на режущем слух языке. Милошу было скучно, и он в качестве извинения за свою глупость предложил Берингару научить его парочке местных названий. Бер заверил его, что не злится, но разозлится обязательно, если Милош начнёт на спор выговаривать Фрауэнкирхе.

— А что это? — поинтересовался Арман.

— Церковь, — живо откликнулся Милош. Друг тут же помрачнел и согласился, что не надо этого выговаривать.