Книга чародеяний

В общем-то, к Арману зашли хоть по разу все, кроме Адель. Он пытался расспросить Берингара о поисках и как-то поблагодарить его, но от второго руководитель отказался, а от первого — уклонился. Неужели на границе что-то между ними произошло, о чём Берингар не хочет говорить? Адель либо забыла, либо не придала значения, а он обычно не темнит. Будь у Армана побольше сил, он бы вытянул правду из обоих, а так приходилось довольствоваться компанией Лауры и Милоша — эти двое так старались, что он против желания стал чувствовать себя лучше. До тех пор, пока не натыкался на безжизненный взгляд сестры.

— Выходить придётся через храм, но сначала мы окажемся в более приятном месте. Осторожно, — предупредил Берингар, заканчивая манипуляции с ключом, — не споткнитесь.

Пропустив вперёд Адель и писаря, одинаково пассивных по отношению ко всему, что их окружало, Арман вышел последним и закрыл дверь. Теперь позади не было ни Меца, ни Вивиан дю Белле, ни бело-голубого дома, только склизкая и обветшалая древесина. Арман обвёл взглядом то, что видел из-за спин своих спутников: узорчатые стены освещались мягким тускло-оранжевым пламенем свечей, воздух был затхлым и сладковатым. Пол под ногами, весьма далёкий от ровного, еле уловимо похрустывал.

— Э-эх, — выразили досаду Милош и Лаура, когда наткнулись на первый крест в полтора человеческих роста. — Ого! — радостно воскликнули они же, когда пригляделись.

— Да здесь прелестно, — восхитился Милош, кидаясь к стенам. — Неужели это…

— Красота, — простонала Лаура. Арман наконец присмотрелся и понял, что заставило их переменить мнение.

Повсюду были кости и черепа. То, что он принял за резные узоры, на самом деле оказалось выпуклостями и изгибами костей, пустыми глазницами, отбрасывающими тени надбровными дугами, а кое-где и целиковыми скелетами — те словно сторожили лестницу наверх, не перекрытую, но основательно разрушенную. Местечко явно не пользовалось популярностью, хотя свечи кто-то — наверное, маги — всё-таки разжигал. Арман осмотрел лабиринт из костей, где они оказались, и невольно улыбнулся: действительно, места красивее представить трудно.

Стоит отметить, почему всех, от не очень воинственных мужчин до неубедительно хрупких женщин, восхитила загробная красота. Многие виды магии, в том числе и те, что практиковали члены группы, следуют принципу «что естественно — то не безобразно»: довольно часто чародеяния требуют применения таких материалов, как чья-нибудь слюна или моча, части тела и волосы с ногтями — те и вовсе должны быть под рукой на случай порчи или исцеления. То же самое касалось разных запчастей человеческого — и не только — скелета: кости использовались и как инструменты, и как обычный, никого не смущающий элемент декора. Одним словом, юные колдуны оказались в своей стихии, и вместо леденящего кровь страха перед смертью испытывали очарование эстетического характера.

— Бывшее кладбище, — вполголоса пояснил Берингар и уступил Милошу, который не упустил случая поделиться знанием:

— И здесь — то, что лежало в самых старых могилах! Когда хоронить стало негде, их перенесли сюда, под самый костёл. Папа говорил, что сюда никто не ходит после разрушения кладбища… [2]

— И, надеюсь, не придёт, — заключил Берингар. — Я пока не знаю, как мы будем возвращаться из Брюнна.

— Из Брно.

— Прости. Все готовы выйти? Если повезёт, мы окажемся сразу на улице.

Милош не без сожаления занял охранную позицию возле писаря: будь его воля, он бы остался ворковать с черепами, как некогда в доме Жизель. Лаура вполголоса беседовала с одним таким черепком, ласково гладя его по скуловой кости, и даже Адель немного оживилась, прикоснувшись к тому, что некогда было чьей-то рукой. Арману место нравилось, но прямо сейчас он не мог оценить всей его прелести: красноречиво заныла ушибленная грудина, а в ушах зазвенел голос лекаря, который что-то там говорил насчёт его костей.

С горем пополам поднявшись по неухоженной лестнице и справившись с тяжёлой дверью, они через какое-то время и впрямь вышли на улицу. Арман выдохнул с облегчением — теперь соборы внушали ему ещё меньше доверия, чем прежде. Полуденное солнце слепило глаза. Расставленные повсюду домики с весёлыми красными крышами светились жизнью, и это казалось насмешкой над великолепием смерти, царившей здесь, прямо у них под ногами.

До ратушной площади они добрались под аккомпанемент рассказов Милоша о знакомой местности. Берингар велел ему перейти на чешский, чтобы не сбивать с толку прохожих и не привлекать лишнего внимания, так что теперь они все слушали удивительную славянскую речь, умиляясь звучанию некоторых слов, но чаще — вздрагивая с ужасом. Арман на спор пробовал выговорить имя «Пржемысл», когда они дошли до нужного дома. Берингар велел подождать и, пригласив с собой Милоша и писаря, зашёл внутрь.

— Здесь красиво, — поделилась Лаура, щурясь на солнце и рассматривая от порога улицы, дома и людей. — Может, я что-то не то думаю, но даже лошади выглядят веселее.