Старшая сестра, перелистнула последнюю страницу и закрыла книгу. Младшая осторожно вынырнула из-под одеяла, где она пряталась до этого. «Класс!» — сказала старшая: «Вот бы мне стать пиратом!» «И мне!» — пропищала младшая. «Приключения! Богатства! Все на абордаж!» — продолжила старшая, а потом вздохнула: «Жаль, это невозможно! Скукотища!» И они вышли на улицу. И вдруг, за домом, они увидели большое, старое корыто. Кикиморки переглянулись: «Да это же корабль!» И закипело дело! Дырки заткнули тиной и замазали глиной. В середине установили мачту. На корме — рогатина с привязанной к ней резинкой от трусов. Ну чем не пушка? Парус из простыни. Собрали снаряды. Ведро шишек, сто жаб, налепили комков из тины с глиной. Нужен флаг. Черные шорты на мачту. На них мелом череп с костями. Отдать швартовые! Корыто столкнули в воду, и запрыгнули в него. Полный вперед! Прощай дом! Мама, прости, твои дочери стали пиратами. Светит солнце. Вода журчит за бортом. Свобода и жажда наживы ведут их веред. Слева по курсу раздался смех. На мелководье плещутся русалки. Залп из пушки. Испуганные русалки брызнули с визгом в стороны. Все испачкались в грязи. Попрятались, затаились, потирают ушибленные места. «Йо-хо!» — звучит победный клич. И корабль продолжил путь. Вперед, к сокровищам водяного! Кикиморки обогнули камыши. На болотной кочке беспечно загорает Водяной. Толстый как бочка, зеленый, весь покрыт тиной. Пираты тихо подкрались к нему и заорали над самым ухом: «Отдай богатства!» Водяной от испуга подлетел вверх и шлепнулся в воду. Он схватился за сердце и пустил изо рта фонтанчик воды: «Не отдам!» «Пушку к бою!» — скомандовала старшая: «Огонь!» В водяного полетели шишки, квакающие жабы и комки глины. «Ай! Ой! Ай!» — только и мог, что орать водяной, пытаясь увернуться от града снарядов. Затем он нырнул и затаился в глубине под корягой. Кикимоки начали тыкать в воду палками, колотить в ведро и орать во все горло. Бедный Водной засунул в уши тину и зажал их руками. Не помогло. Через полчаса он сдался. Он больше всего на свете любил тишину! Бедный Водяной всплыл, как всплывает дохлая рыба. Брюхом кверху, с перевязанной головой и белым флагом в руке. Он отдал свой кованный сундук с богатствами и камнем ушел на дно. Кикиморки издали победный крик, и вдруг осеклись. Судно под тяжестью сундука осело, так и норовя зачерпнуть воду бортом. Они потихоньку поплыли к берегу. И вдруг, когда до берега уже казалось можно достать рукой, вода полилась из всех щелей, корабль накренился и затонул. Сундук, булькнув на прощанье, ушел под воду. Русалки возликовали: «Ура! Ура!». Кикиморки барахтаясь выбрались на мелководье. Они показали длинные языки русалкам: «Б-е-е!» И погрозили им кулаками. «Мы еще вернемся! Бушприт вам в глотку» — пробормотала старшая, выжимая подол платья. «Не буду больше пиратом. Я домой хочу к маме!» — заныла младшая. И они побрели к берегу. День кончался, а с ним завершалось приключение. Они снова были маленькими кикиморками. Младшая оправдывалась: «Я есть не хочу. Я потерплю. Это мой животик есть хочет!»
А на берегу кикиморок ждет мама и наказание. Она конечно и не вздернет их на рее, им безусловно попадет, но потом мама обязательно их пожалеет, покормит и приласкает, ведь это мама, а не капитан Флинт.
А Водяной подхватил свой сундук уволок его в дальний край болота, куда ни одна кикимора не доберется. И там затих, притаился на несколько лет.
Прошло время. Выросли кикиморки. Только Водяной, вечерком, выпив мухоморной настойки, бывает подопрет щеку кулаком, разгонит комариную ораву, прикрикнет на лягушек и заведет грустную песню: «Черный Роджер! Черный Роджер! Что ты вьешься надо мною! Ты добычи не дождешься! Черный Роджер, я не твой!» Смахнет набежавшую слезу, пересчитает свои сокровища, успокоится, да так в обнимку сундуком и заснет.
Клад
Глазунья