Книга для ПРОчтения

Как и все гениальное, мультик про девочку Дашу устроен чрезвычайно просто. Из серии в серию Даша носится по экрану, движимая какой-нибудь благой целью, вроде «помочь букашке-маме дойти до дома». Невзирая на тот факт что в большинстве случаев цель находится в непосредственной близости от Даши, клятая дивчина требует извлечь «карррррту», для того чтобы изучить маршрут более детально. Далее следует пятиминутка радости для географических кретинов — жеманничая, как старый развратник, карта исполняет песню карты. На тот случай, если какой-то особенно живучий родитель пережил поющую географию, у Даши имеется рюкзак. Все то же самое: «Я рюкзззззак, загружен всем тем, что нужно вам, и все то, что нужно вам, я с радостью отдам». К концу третьей серии я начинаю сродняться с рюкзаком в части готовности отдать все, что угодно, только бы кто-нибудь выключил эту пытку.

Сериал про Диего немножко поживее. Так, если Даша топает, «куда карррррта пошлет», то Диего скачет по джунглям, спасая животных. Местами получается довольно смешно, так как этот мультфильм переводной, а потому довольно чуждый для русского уха.

Вот, помню, недели три назад режу салат на кухне и мечтаю о прекрасном. Режу-режу — как вдруг из детской раздается песенка. Честное слово, я даже замерла в первую секунду — до того слова незатейливые.

Кто в эту горку забежит?

Яр — мудииииила, Яр — мудиииииила!!!

Кто ля-ля-ля-ля-чего-то-там?

Яр — мудииииила, Яр — мудиииииила.

Согласитесь, что ТАКОМУ послышаться довольно сложно. Нет, я понимаю, «день-пень», созвучные какие-то слова и прочее, но чтобы четкое и однозначное «мудила» услышать — это надо очень постараться. Очень-очень. В общем, бросаю готовку и несусь к ребенку, ужасаясь от собственной испорченности. Вбегаю, и понимаю, что Яр — может быть, и мудила, однако песня не о нем. Об армадилле. Если кто не знает, «армади-и-и-и-илла» — это броненосец такой, уши, лапы, хвост и панцирь. Согласитесь, сложно представить менее… м-м-м… мелодичное словцо? Однако же спели.

Там вообще очень ассоциативный мультик — один гривастый волк чего стоит. Ну да не будем о грустном. В конце концов, мультик — это очень дозированная штука: час — и баста. Никто никогда не осудит вас за то, что вы отказали ребенку в просмотре телевизора. А вот остальное…

Ровно в двадцать тридцать Фасолик заявляется ко мне и самым своим елейным тоном просит: «Мамочка, давай повырезываем зверюшек».

Вырезывание зверюшек — это святое. Поэтому с двадцати тридцати до половины десятого я вырезываю кролей и прочих зайцев, в то время как Ф. пририсовывает им «глазы». Следующие полчаса также не отличаются особенным разнообразием: время распределяется по выбору — лепить-красить-рисовать или играть в прятки. К этому моменту мои собственные глазы уже закрываются, но Ф. на это начхать — он в садике высыпается прекрасно. Счастье еще, если удается развести ребенка именно на прятки. Ищет он долго и упорно — так что если прятаться с умом, ноутбуком и чашкой кофе, можно даже какой-нибудь подзамочный постик сляпать в уголке. Но вот если «красить» — пиши пропало. Кдандашики-кдандашики… А ядренючей гуаши в харю не желаете? Причем чем ближе полночь, тем активнее процесс. Чувствуя приближение койки, Фасол всячески старается оттянуть момент укладывания, а поэтому занятия выдумываются им с невероятной скоростью.

Как я сама себя чувствую? Как человек, который дважды вымыл коридор, около часа играл в компьютерные игры дошкольного возраста, после чего смотрел про «ярмудиллу», вырезал зверушек, красил и прятался за гладильной доской, причем первое, второе, третье и пятое — с бодуна. Короче говоря, очень плохо я себя чувствую. Пью валокордин, строчу эсэмэс, сидя на краешке ванны, и бегаю курить в подъезд.

Жизнь чрезвычайно несправедлива, потому что к приходу папиньки, чаша с де… детской активностью не только выхлебана мною, но и вылизана дочиста.

— Папочка, уложи меня спать, — нежно лепечет Ф., утягивая свежепришедшего отца семейства в сторону своей комнаты.

— Что, играть уже не хочется? — гадливо шиплю я им вослед.

— Завтра из садика приду, и мы с тобой поиграем, — успокаивает меня чадо, закрывая за собой дверь.

— Ложись вот тут, папа. Одеялком тебя не накрыть? — последнее, что я услышу, перед тем как дверь закроется окончательно.

Нет, не разозлюсь. А когда тут злиться? Мне еще стол от гуаши оттирать, котов кормить и сочинять про свою злую долю, попутно убеждая папиньку в том, что горелые полуфабрикатные блинки — это самая вкусная еда в мире.

Полно дел.

Про страшное