Книга Длинного Солнца

— Литейный цех, — объявил Ласточка. В этот момент вошли майтера Мрамор и Мукор, под одним черным зонтиком. — Я всегда начинаю экскурсию по заводу отсюда, потому что сам начал именно здесь. Я просеивал, выгребал, бегал с поручениями и все такое. Грязная, тяжелая работа, но я приносил домой немного денег, которые помогали моим родным, и, что бы я ни делал впоследствии в своей жизни, я никогда не чувствовал себя так хорошо.

— Вы делаете эти огромные штуки из песка? — воскликнула Синель. — Не верю! — Орев улетел в темноту, в другой конец здания, чтобы исследовать окрестности.

— Есть несколько стеклянных частей, которые действительно сделаны из песка, но не нами. — Ласточка закрыл зонтик и стукнул его концом по покрытому песком полу. — Это литейный песок и из него невозможно сделать хорошее стекло. Но мы отливаем некоторые большие части в песчаных литейных формах; эти трое как раз готовы это сделать.

Он указал зонтиком:

— Видите полость, оставленную поднятой формой? Эти круглые части называются стержни. Они сделаны из спрессованного песка, смешанного с крахмалом, и их надо установить совершенно точно и достаточно надежно, чтобы они оставались на месте, когда польется железо; иначе всю деталь можно выбрасывать. Вот это они и делают, готовясь к отливке моторного блока, кальде. — При последнем слове рабочие посмотрели вверх.

Шелк все еще старался найти Орева, летавшего где-то в темноте.

— Мне кажется, что это слишком большое помещение для трех человек.

— Когда мы запустим его на полную катушку — если мы получим ваш заказ сегодня, то сделаем это завтра, — здесь будет работать восемнадцать мужчин и шесть мальчишек, кальде. Но сейчас мне пришлось сократить всех, за исключением моих лучших людей, а я очень не люблю этого делать.

Ненавязчиво взяв Шелка за локоть, Ласточка повел его дальше; голос директора зажег второй свет.

— Откровенно говоря, все они хорошие люди, а мальчишки — головастые парни, которые очень скоро станут хорошими людьми. Мы не можем использовать каких-нибудь других. Я ненавижу увольнения, потому что знаю — люди, которым я дам уйти, скорее всего не смогут найти другую работу. Но если найдут, я буду ненавидеть их намного больше, потому что потеряю их, и мне придется нанимать неопытных людей и обучать их работать. А это может занять годы.

— Сколько лет вашим мальчикам? — поинтересовалась майтера Мрамор.

— Сейчас они начинают в четырнадцать. В свое время я начал в двенадцать. — Шелк услышал, как Ласточка негромко выдохнул. — Тогда тоже были увольнения, хотя не такие тяжелые, как сейчас. Как правило. Я никогда не ходил в палестру, но на нашей улице была женщина, которая, во время увольнений, научила меня читать, писать и считать. Я очень хорошо считаю, если можно так сказать. Она была подругой мамы, и не хотела брать за обучение какие-нибудь деньги, но я всегда думал, что придет день и я смогу заплатить ей. И когда меня назначили начальником цеха, я действительно собрался, но она уже умерла.

— Могу ли я говорить как авгур, а не как кальде, директор? — спросил Шелк.

— Давайте. Я не религиозный человек, хотя, возможно, должен быть.

— Тогда я объясню вам, что этой женщине, которая помогла вам из дружбы к вашей матери, самой помогли, когда она была моложе; ей помог кто-то другой, тот, с кем вы никогда не встречались.

— Вполне возможно, — кивнул Ласточка.

— Она не могла заплатить тому человеку, как и вы не смогли заплатить ей, но, когда она помогла вам, она отдала свой долг. Когда вы поможете кому-нибудь, вы отдадите свой. Возможно, уже отдали — я не могу знать.

— Кальде, я пытался, пару раз.

— Вы сказали, что вы — не религиозный человек. Как и я, хотя совсем недавно я был очень религиозным. И поэтому я не могу сказать, что передача вперед, от одного поколения к другому, является тем методом, который боги установили для уплаты таких долгов, хотя, возможно, так оно и есть. В любом случае это хороший метод, который позволяет людям умереть, — а ведь всякий должен, — чувствуя, что они полностью рассчитались с витком.

— Возможно, он уже рассчитался, патера, — заметила майтера Мрамор, — используя этих мальчиков.

Ласточка пожал плечами:

— Они не платят за обучение, и это правда. Мы платим им карту в месяц, хотя их работа того не стоит. Но мы делаем это не из благотворительности. Нам приходится делать это, чтобы они смогли научиться работать. Если мы не будем этого делать, однажды нам понадобятся литейщики, но не будет ни одного, сколько бы мы ни предлагали.

— Тогда это было достойно с вашей стороны... Сократить их? Так вы называете это? Тогда они могли бы ходить в палестру. Я думаю, что если вы обучали их, то они были последними, кого вы послали домой.

— Так и есть, — коротко ответил Ласточка.

Тем временем Синель разглядывала самый большой ковш, который Шелк когда-либо видел, огромную керамическую чашку, достаточно большую, чтобы вместить в себя человека.

— Это в него наливают расплавленное железо?