Книга джунглей. Вторая книга джунглей

Непосвящённому это может показаться нелепым, но нашим путешественникам и в самом деле грозила серьёзная опасность. Дувший трое суток подряд штормовой ветер привёл в движение глубинные воды Баффинова моря и погнал их на юг, и вода обрушилась на ледяной покров к западу от острова Байлот. Одновременно сильное морское течение, которое проходит восточнее пролива Ланкастер, принесло с собой массы дрейфующего льда — гигантских несмерзающихся ледяных гор. И теперь эти плавучие громады бомбардировали большой лёд, затопленный и уже частично подмытый штормовыми волнами. Шло настоящее ледовое побоище, и хотя оно происходило далеко — милях в тридцати-сорока от стоянки, — дети расслышали его отголоски, и стерженёк из китового уса тоже уловил эхо грозной борьбы стихий.

У инуитов есть поговорка: когда лёд просыпается от долгой зимней спячки, то невозможно предвидеть, что произойдёт, — и это верно, ведь коварные полярные льды меняют форму почти так же быстро, как облака на небе. Шторм, который застиг наших путников, был скорее всего весенний шторм, налетевший раньше, чем положено, и тут можно было ждать чего угодно.

И тем не менее у обоих отлегло от сердца. Если большой лёд вскроется, то по крайней мере придёт конец мучительному ожиданию. К тому же известно, что во время ломки льда ведьмы, снеговые и прочие духи собираются вместе, и есть надежда отправиться к Седне в весьма интересной компании — а это чего-нибудь да стоит! Когда буря совсем утихла и дети выбрались наружу, лёд кругом уже трещал и стонал, а гул на горизонте нарастал с каждой минутой.

— Смотри-ка, оно все ждёт, — сказал Котуко.

И правда: на вершине тороса не то стояло, не то сидело восьминогое Нечто, перепугавшее их три дня назад, и выло жутким голосом.

— Пойдём за ним, — сказала девочка. — Вдруг оно знает какой-нибудь путь, который уведёт нас от Седны. — Но, взявшись за лямку саней, она зашаталась от слабости.

Нечто заковыляло вперёд, неуклюже переваливаясь через ледяные гребни и держа путь к юго-западу, в сторону суши; дети с санями двинулись за ним, а отдалённый гул тем временем становился все явственней. Весь край большого льда на границе моря и суши — полоса шириною не меньше трёх миль — пришёл в движение. Лёд ломался и трескался во всех направлениях, и огромные, десятифутовой толщины льдины, площадью до двух десятков акров, сталкивались и громоздились друг на друга, напирая на ещё целое ледяное поле; а разбушевавшееся море бросало, кромсало, сотрясало их и вскипало пеной между ними. Эти льдины-тараны составляли, так сказать, передовой отряд, посланный в атаку на большой лёд. Производимый ими шум и грохот почти заглушал душераздирающий скрежет обломков, которые море отрывало от массива плавучего льда и загоняло под край ледяного поля — так наспех подсовывают под салфетку игральные карты. Там, где глубина не превышала полусотни футов, льдины скапливались, налезая одна на другую, пока самая нижняя не поднимала со дна тучи взбаламученного ила; на какое-то время волны пасовали перед этой преградой из ледяного крошева, перемешанного с донным грунтом, но скоро новый напор гнал всю массу вперёд. Между тем штормовой ветер и морские течения бесперебойно доставляли подкрепление — айсберги, дрейфующие ледяные горы, плывшие от самой Гренландии или от северного берега залива Мелвилл. Окаймлённые белой пеной, они приближались величаво и неспешно, словно старинная флотилия на всех парусах. Иной айсберг, на вид способный сокрушить целый мир, мог угодить на мель, перевернуться и намертво застрять на полдороге, весь в пене, в иле, в тучах мёрзлых брызг, в то время как другой, куда менее внушительных размеров, мог храбро протаранить ледяное поле и, расшвыривая по сторонам тонны обломков, пропахать борозду в добрую милю длиной. Одни обрушивались на лёд, как меч, высекая в нем глубокие каналы; другие взрывались градом осколков, весом в десятки тонн каждый, которые ещё долго катились и крутились между торосами. А третьи, попав на мелководье, вставали во весь рост с тем, чтобы тут же, содрогнувшись, как от боли, рухнуть набок и отдаться на милость волнам. На всем обозримом пространстве вдоль северного края ледяного поля шло это безудержное перемещенье, сцепленье, расщепленье, круженье и крушенье льда, принимавшего самые невообразимые формы, так что картина получалась совершенно фантастическая. С того места, где находились Котуко и девочка, они могли различить только слабое подрагиванье, едва заметную рябь на горизонте, но с каждой секундой рябь становилась отчётливей, а впереди они слышали глухие раскаты, похожие на грохот канонады, доносящийся издалека, сквозь туман. Судя по звукам, ледовое побоище докатилось уже до чёрных утёсов на побережье острова Байлот, к югу от них.

— Такого никогда раньше не было, — в тупом недоумении повторял Котуко. — Ещё не время. Почему лёд ломается сейчас?