Книга Евы

И, даже когда услышала шум падающих камней и шагов, скользящих по щебню на горном склоне, она не смогла верить своим глазам.

Ева, Ева… По обрыву ей навстречу спешил он.

Они остановились на расстоянии броска камнем и смотрели друг на друга. На краю радости порхали мысли: «Я, наверное, выгляжу ужасно, вся в пыли и поту… Как он рад, что видит меня… только бы мне не ранить его своими рассказами…»

Но в основном она чувствовала радость, такое большое и теплое чувство в груди, что едва могла сдерживаться. Слезы затуманивали ей глаза.

В следующее мгновение он был уже перед ней и держал ее за руки.

– Ты вернулась, – сказал он.

– Да, – кивнула она.

– Тебе удалось сделать все, что ты хотела?

Она улыбнулась и опять кивнула.

– У тебя есть ответы? Ты знаешь?

– Кое-что. Мне так много нужно рассказать тебе. – А потом, как ребенку, которого нужно успокоить: – Все чудесно, муж, все хорошо, хорошо.

Облегчение в карих глазах.

– Потом, – сказал он, – потом. Ты в силах идти дальше?

Смех: в силах ли она? Сейчас она могла свернуть горы! Но он не слышал слов, а только чувствовал радость; он взял ее на руки, словно малое дитя, и понес вверх.

Глава пятнадцатая

Когда они добрались до ложбины, оба были одинаково потные и почти бездыханные. И как были, в одежде, бросились под водопад, как и тогда, жадно пили ледяную воду, подставляя струям головы, охлаждая горячую кожу. Стоя посреди сверкающих капель, посылали друг другу возбужденные сигналы: «Я хочу тебя, а ты хочепіь?» – «Да…» Он заботливо стянул с нее мокрую одежду…

И они опять лежали в мокрой траве, в прохладе перед водопадом, уста искали уста, руки искали грудь, талию, чресла. «О, я почти забыла, как это прекрасно», – подумала она. А потом ее поглотил Белый Свет. Она словно растворилась, ушла от себя самой в наслаждение тела и стала единой со всем, что окружало ее, – с небом, травой, рекой, шумящей внизу.

«Как удивительно, – подумала она, когда начала возвращаться к реальности. – Я интуитивно знала, что любовь чувствует себя дома в Белом Свете. Быть может, они удерживают Свет и его силу всей своей любовью?» Она от всей души рассмеялась и хотела поделиться с ним своими размышлениями, подняла глаза, но остановила себя. Он лежал на спине, глядя в небо. В его глазах застыл вопрос.

Она вспомнила: он всегда был таким после любви, немного печальный и виноватый.

«Почему?» – подумала она. Потом они снова посмотрели друг на друга, и ее радость зажгла его. Теперь наступила нежность и удивительная близость. «Мы оба имеем друг друга. Я начну с Гавриила, – сказала она себе. – Это самое прекрасное».

– Лучшим из того, что случилось, была встреча с одним человеком, – сказала она, пропустив описание места и древа познания. – Мы вели удивительный разговор, и я держу его в голове до последнего слова, ничего не забыв и ничего не прибавив. Я знала, как важно это для тебя.

Он вслушивался в ее рассказ, оживленно реагируя на каждую реплику. Ему хотелось все новых и новых подробностей.

– Ты не спрашивала его о Боге?

– Нет.

– Но почему?

– Я не решилась, мне казалось, что я не имею на это права.

Он кивнул серьезно:

– Я понимаю, ты думала, что это был сам Бог?

Она задумалась: такая мысль не приходила ей в голову. Кто он был и кем он мог быть?

– Он сказал, что его зовут Гавриил.

Теперь побледнел муж.

– Знаю, – сказал он. – Не сам Бог, а один из его архангелов.

Теперь стало так торжественно тихо, что она не решалась спрашивать. А ей так хотелось знать: разве у Бога есть помощники, ангелы?

Солнце начало заходить, последние косые лучи поблекли в реке там, внизу. Закатное золото освещало кроны далеких деревьев, едва угадывающихся на востоке.

Он приготовил место для ночлега тут же, на ложбине, рядом с запасом дров для костра. Потом вынул захваченную из дома еду: хлеб – о, как она мечтала о хлебе! – свежие бобы, рыбу. Как давно она их не ела!

Стена-кольцо из небольших камней, которую она устроила в прошлую ночевку, сохранилась; может быть, это его позабавит.

– Ты здесь давно?

– Со вчерашнего вечера. Я не мог усидеть дома.

– Прекрасно, – сказала она.

– Подумал, что мы можем остаться здесь на ночь, – пояснил он. – Посидим, как мы делали это однажды.

– Прекрасно, – согласилась она.

Потом они увидели, что наги, и застыдились. Смех, смущение – старые люди посреди бела дня…

«Как он красив, – думала она. – Намного красивее, чем те, внизу, чьим ребенком он был. Странно, я еще многого не понимаю».

– У меня есть во что переодеться, – сказал он и вытащил из котомки одежду.

Он заботлив и внимателен, сказала она ему. Он всегда был таким, где он этому научился? У людей, которые никогда не думали о себе? У шамана?

При имени шамана тень пробежала по его лицу. Она поняла, что должна быть осторожной, тщательно обдумывать каждое слово. Сейчас они были так близки друг другу, будто составляли единый организм; ему передалось ее беспокойство, и он спросил:

– Что-нибудь не так?

Нет. – Она прикрыла беспокойство смехом, оделась, разложила еду и с наслаждением стала есть. Он первый нарушил недолгое молчание: