Книга I. Древнее Пророчество.

- Присаживайся, - с улыбкой предложила синьора Гертруда. Я проследила за пальцем, которым она указывала на пустой стул подле Кьяры. Да, очевидно меня внесли в список тех, кто разделяет трапезу за этим столом. Кьяра приветливо улыбалась, синьора Гертруда пыталась всячески мне угодить, а синьор Лоренцо с неподдельным участие задавал мне вопросы по поводу того, как я устроилась, все ли со мной порядке (насколько это вообще возможно), не нужно ли чего и т.д. Лишь вторая дочь, Афина, завтракала абсолютно без энтузиазма, даже не пытаясь скрыть свое безразличие. Она без аппетита ковыряла вилкой остатки какой-то запеканки и безучастно смотрела в окно напротив, то ли разглядывая что-то, то ли просто убивая время.

- Саша, - я очнулась, услышав голос хозяйки.

- Да, синьора Гертруда? - откликнулась я.

- Как у тебя с острыми блюдами? - немного смущенно поинтересовалась она.

- Ну, как вам сказать… - Я не совсем понимала, чем вызвано такое любопытство, да и любопытство это ли?

- Откровенно говоря, я предпочитаю не очень острую пищу. Люблю, конечно, приправы, но не слишком ими увлекаюсь. А что?

- Видишь ли, Саша, мы всегда едим довольно острую пищу, я бы даже сказала, очень острую, если говорить об обычных людях. Мы уже привыкли, так что для нас это уже не является чем-то необычным. Я понимала, что ты, вряд ли, захочешь дышать, как дракон, отведав наше повседневное кушанье, а потому распорядилась приготовить тебе что-то полегче. Но, не имея представления о том, чему именно ты отдаешь предпочтение, я взяла на себя смелость предложить тебе обычный омлет с сыром и ветчиной, салат со свежих овощей (огурцы, помидоры, сладкий перец, лук - наш традиционный салат), ну, и естественно, наш фирменный итальянский кофе.

- Большое спасибо. Это просто замечательно. - Я и правда обрадовалась. Я просто обожаю разогретый сыр, а без кофе вообще жизни не представляю. Но мне все же стало любопытно, чем вызвано такое пристрастие к острым приправам.

- Видишь ли, Саша, тебе, наверное, неизвестно, но есть одна вещь, которая помогает нам, древним, определить, не вампир ли с нами решил разделить трапезу. - Я удивленно приподняла брови. Лоренцо продолжал.

- Вампиры чувствуют, кто перед ними: человек или вампир. Мы же, к сожалению, лишены таких свойств. Посему нам довелось многое испробовать, пока мы, наконец, не обнаружили, что есть некий аффродизиак, к которому очень чувствительны не только люди, но и вампиры. Это - красный стручковый перец или перец Чили, как большинство его называют. Он является одним из самых сильных аффродизиаков. Мы, люди, когда едим, то можем ощущать его остроту и проявлять это разными способами: морщиться, дышать быстрее обычного, запивать съеденное водой, пытаясь свести к минимуму ощущение жжения, а есть и такие люди, которые не то, что не страдают от его остроты, но даже наслаждаются. Вампир же, едва притронувшись к перцу, начинает реагировать иначе. В принципе, сам перец им не страшен (даже более того: многие вампиры едят его с большим удовольствием), но существует одна особенность: у вампира совершенно непроизвольно изменяется лицо и появляются клыки. И что довольно примечательно: еще и по сей день, они не научились контролировать этот процесс. А потому, когда мы приглашаем неизвестных особ впервые к нам в дом, то обязательно предлагаем им откушать какое-то из наших традиционных блюд. А как ты теперь знаешь, они все непременно содержать хоть немного перца Чили.

- И что, они все еще не осведомлены об этой вашей хитрости? Ну, знаете, один вампир сказал другому и так далее? - с удивлением спросила я.

- Видишь ли, те, кто об этом знают, попросту отказываются от еды, учуяв ее состав. И это уже само по себе выдает вампира. Но дело даже не в этом. Знающие эту особенность в основном принадлежат к числу тех старых вампиров, которых практически все древние и так знают. Во всяком случае, то, как они выглядят. Это рассчитано, в основном, на новообращенных или же совершенно случайных вампиров, которые еще не успели обзавестись такой информацией. А таких, уж поверь, немало стучится в наши двери. Ну, а те, кто знает об этом и отказывается с нами откушать, тотчас же вызывают наши подозрения, которые мы продолжаем разрешать иными способами.