Читаем Книга японских символов. Книга японских обыкновений полностью

«Что с твоей прической?» — шепнул он девушке. Она посмотрела на него и покраснела. Глаза ее засветились радостью. По-детски послушно она побежала к зеркалу. Дело в том, что когда она увидела юношу из окна лавки, она тут же выскочила к нему, не успев причесаться. Всю дорогу она корила себя, поскольку выглядела она так, как будто только что сняла купальную шапочку. Но девушка была столь застенчивой, что никогда не позволяла себе в присутствии мужчин даже подправить упавшую прядку. Юноша же не чувствовал себя вправе сказать ей привести себя в порядок.

Когда девушка бросилась к зеркалу, у нее был такой радостный вид, что юноша тоже просветлел. После того, как она привела себя в порядок, они спокойно уселись на диван, как если бы это для них делом привычным.

Покидая студию, юноша стал искать глазами свой зонт. И тут увидел, что девушка уже вышла с ним на улицу. Она поймала его взгляд и поняла, что вышла на улицу с его зонтом. Она удивилась тому, что, сама того не зная, повела себя так, как если бы уже принадлежала ему.

Юноша не просил отдать ему зонт. Она же не решалась вернуть его. Что-то случилось с тех пор, как они отправились к фотографу. Они уже стали взрослыми, и обратный путь был дорогой супругов.

А вы говорите — зонтик, зонтик…


Глава 8

Отдохновения

Японцы почитаются в мире людьми серьезными и работящими. Не стану с этим спорить, потому что так это и есть на самом деле. Однако и японцы — отдыхали. И отдыхают. Поэтому расскажем и о тех вещах; с помощью которых они развлекались, а развлекаясь — отвлекались от ежедневных забот.


Чай.

Чай пришел в Россию из Китая еще в XVII столетии, но сейчас почти любой из московских водохлебов предпочитает по утрам заварку с плантаций Индии или Цейлона. И вряд ли помнит о том, что эти чайные плантации были созданы там вовсе не индийцами или тамилами, а англичанами, и при этом сравнительно недавно — в XVIII веке. Китайцы отказывались торговать с англичанами, а вот Индия была их колонией. И из этой колонии они выкачивали не только золото с изумрудами, но и так полюбившийся им чай. Предварительно окультурив дикорастущие растения.

В Китае чай известен по крайней мере с рубежа новой эры в качестве лекарства, но широкое распространение он получает там где-то с VIII века. Именно в это время был написан и первый трактат о чае. Самыми активными потребителями были буддийские монахи из школы чань (на Западе она более известна под японским названием дзэн). Эти монахи предавались бесконечным медитациям. Всякий, кто пытался подражать им в этом, прекрасно знает, что медитация чрезвычайно располагаете крепкому сну. Так вот такой же крепкий чай был призван эту сонливость побороть. И помочь монаху избежать нешуточного удара бамбуковой палкой, которым награждал наставник соню за его нерадивость.

«Некий человек пожаловался высокомудрому Хонэну: „Во время молитвы „Поклоняюсь будде Амитабха“ меня клонит ко сну, и я пренебрегаю молитвой. Как мне от этого избавиться?“

— Как проснешься, твори молитву, — ответил ему святейший».

(Кэнко-хоси, «Записки от скуки». Перевод В.Н. Горегляда).

Именно бодрящее свойство чайного напитка нашло отражение в легенде о происхождении чая. Она гласит, что основатель школы дзэн Дарума (Бодхидхарма) во время сеанса медитации заснул, Открыв глаза, он пришел в такую ярость, что вырвал свои ресницы и швырнул их за спину. И вот, попав в землю, ресницы выросли в самые настоящие чайные кусты. Между прочим, на профессиональном жаргоне чаеделов чаинки до сих пор именуются «ресницами».

Перейти на страницу:

Все книги серии Восточная коллекция

Император Мэйдзи и его Япония
Император Мэйдзи и его Япония

Книга известного япониста представляет собой самое полное в отечественной историографии описание правления императора Мэйдзи (1852–1912), которого часто сравнивают с великим преобразователем России – Петром I. И недаром: при Мэйдзи страна, которая стояла в шаге от того, чтобы превратиться в колонию, преобразилась в мощное государство, в полноправного игрока на карте мира. За это время сформировались японская нация и японская культура, которую полюбили во всем мире. А. Н. Мещеряков составил летопись событий, позволивших Японии стать такой, как она есть. За драматической судьбой Мэйдзи стоит увлекательнейшая история его страны.Книга снабжена богатейшим иллюстративным материалом. Легкость и доступность изложения делают книгу интересной как специалистам, так и всем тем, кто любит Японию.

Александр Николаевич Мещеряков

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология