Книга III. Великая Русь Средиземноморья

Сатре (Satres), «бог Небесной долины», Сатурн греков. Сатре соотносят с русским Стрибогом. В Испании в октябре празднуется день Святого Сатурио (San Saturio), а в ноябре – в городе Памплона (Pamplona), который находится в пределах территории влияния баскской культуры, – праздник в честь святого покровителя города Сатурнио (San Saturnio). Как мы рассмотрим ниже, Сатре соотносится с образом бога-сеятеля, в частности, и древнеегипетского Сета.

Матер-Матута. Известняк. V в. до н. э. Археологический музей, Флоренция

Сельве (Selva) – один из этрусских богов плодородия.

По мнению А.И. Немировского, бог Сельве соответствовал римскому богу Сильвану (Silvanus), богу лесов, полей и стад, покровителю сельских жителей от silva – «лес».

В русском мы знаем имя собственное Селиван.

Нельзя, конечно, обойти вниманием одну из самых загадочных этрусских богинь, утренней зари и плодородия, позднее – покровительницей

Матер Матуту, само имя которой связывает ее с богиней-матерью. Хотя ее традиционно считают и богиней женщин у римлян. Но изображения именно этой богини стали наиболее ранним европейским прототипом иконографии девы Марии, хотя нам известны и древнеегипетская Исида с младенцем Хором.

Не совсем ясно, что за ребенка, а иногда и нескольких, держит на руках Матер-Матута. Вторая составляющая ее имени, Матута, вполне может быть родственна и распространенному детскому «тата», от которого и «тятя» – «отец, кормилец», и лат. tute – «охрана, безопасность». То есть Матер-Матута может быть как мать-кормилица, так и мать-защитница.

Богиня Вея, вполне вероятно, соотносится с украинским Вием. Как указывает Наговицын, «латыши считали, что дрожание листьев осины, как проклятого дерева, вызывала Вея Мате (Мать Вея), разгуливающая по ее корням». То есть богиню Вею соотносили с ветром, так же как и украинского Вия – в украинском фольклоре существовал и Подвий, который был связан с ветром. Оба имени, таким образом, могут быть связаны со словом «веять».

Палес (Pales) – этруски называли ее Pacla – богиня произрастания и покровительница скота. Праздники, посвященные этой богине, были связаны с очищением скота, украшением и сожжением растений. Отталкиваясь от римского Палес, имя возводят к «фаллос» при отсутствии какой-либо смысловой связи. Пакла, будучи покровительницей скота, обеспечивала изобилие растительности, и ее имя, должно быть, связано именно с этим – с ростом растений. И в русском языке, хотя и в искаженном виде, но сохранилось это имя. Слово «пакула, пакля» в значении «нарост на дереве» отмечено в нескольких областях России. Фасмер возводит слово к карельскому и финскому, тем не менее, поскольку нельзя гарантировать время появления этого слова в указанных языках, мы все же оставим наибольшую вероятность сходства с именем этрусской богини, учитывая косвенное совпадение смысла.

С именем же римской богини мира Пакс (Pax), несмотря на сходство звучания, нельзя ее соотнести ни по времени появления последней, ни по ее функциям.

Вегойя (этр. Vecunia) – нимфа-пророчица, которая поведала науку гадания по молниям. Латинский вариант имеет очень интересное созвучное слово в русском «веголос» – «опытный, знающий», а др. – русск. вѣголосъ, невѣголосъ – «невежда», ст. – слав. Вѣгласъ.

Царслан. Как указывает Наговицын, на этрусских зеркалах иногда встречаются изображения вооруженного бога под именем Царслан, которого также считают богом войны. Имя, на самом деле, удивительное, и, если бы оно не относилось к этрусскому языку, мы вполне однозначно бы его возвели к сарматскому и иранскому. Но в данном случае явно выделяется цар-слан. Слово «царь», по всей вероятности, в русском языке не является сокращением от «кесарь», а является, скорее, исконным, от которого и произошел «кесарь». Слово же «слана» в церковно-славянском обозначает «иней», поэтому возможен перевод «холодный царь» или «царь холода».

Везуна (Весуна). На этрусских зеркалах эта богиня изображается рядом с Бублунсом, в связи с чем ряд исследователей определяют ее как жену Бублунса. Везуна-Весуна являлась одной из богинь растительности. На фоне звучания ее имени правомочна параллель со славянским словом «весна», представленное же Фасмером возведение слова «весна» к древнеиндийскому vasara («лето») выглядит неубедительным, с таким же успехом можно возводить к латинскому ver – «весна». Если такое родство и имело место, то в весьма отдаленном периоде. В соотнесении славянского и этрусского слов мы видим совпадение и звучания, и смысла через персонификацию сезона. Тот же факт, что у каждого сезона были свои боги-покровители, сомнения не вызывает.