Читаем Книга интервью. 2001–2021 полностью

Так что было бы, если…

Да, представим себе, что было бы. По выкладкам Буллита, на территории бывшей Российской империи существовали бы 23 новых государства, включая большевистскую Россию. Она состояла бы из нескольких губерний вокруг Москвы и Петрограда. Все остальное – 23 государства, например Сибирское государство, несколько государств на Кавказе, Средняя Азия. В тот момент в Ташкенте большевики арестовали американского консула. Единственным материальным итогом миссии Буллита было то, что ему удалось освободить этого консула в далеком Ташкенте.

Еще и Южнорусское тогда бы было государство с донскими казаками и с кубанскими.

Да, было бы какое-то казацкое царство. И так далее, не будем все перечислять. Они бы все были разные, политически разные, механизмы правления были бы разные, конституции. Наверное, их бы заставили принять какие-то фундаментальные документы в духе Лиги Наций.

Тогда бы и остров Крым был, на тот момент было такое крымско-татарское правительство вместе с белыми.

Ну, значит, так и было бы, наверное, они бы были независимы от Украины. Они бы все были разные, они бы все тяготели в своей торговле, дипломатических отношениях, военных союзах к разным государствам. Ну, Сибирь взаимодействовала бы с Японией и Америкой через Тихий океан. Это давняя мечта русских анархистов – сделать Сибирь новой Калифорнией. Но Средняя Азия, естественно, взаимодействовала бы с Персией и т. д. Север, Финляндия и балтийские государства лавировали бы между Великобританией и Германией. Польша была на деле создана Версальским договором, но поляки еще об этом не знали.

Украину тоже не будем забывать.

Я думаю, это была бы очень большая Украина. А в общем, новое созвездие государств, которые в конечном итоге были бы приняты как самостоятельные члены в Лигу Наций. И Лига Наций, как Вильсон того и хотел, вершила бы дела всего мира, регулировала бы конфликты между всеми, в частности и этими государствами. Все эти государства развивались бы по-разному: торговали бы между собой, воевали бы. Между ними были бы огромные границы, не защищенные на тот момент.

Ну да, Украина же воевала, например, с Польшей за Львов в то время, не только с большевиками.

В общем, это все был бы совершенно другой мир. На всех пространствах Северной Евразии мир был бы другим. Ну и глобальный мир бы развивался иначе. Смотрите, не прошло и года, как американский сенат проголосовал против проекта Лиги Наций, и США так и не вошли в эту Лигу. Еще при живом Вильсоне его мечту обрекли на провал, и отчасти поэтому Лига Наций так и не приобрела той политической силы, которую могла бы иметь. Отчасти поэтому в конце концов пришли к власти именно те силы, которые ненавидели Версальский договор, и в Германии, и в сталинском Советском Союзе. Они ставили своей политической целью и месть, и компенсацию, и переделку мира так, как будто бы этого Версальского трактата не было. И Лига Наций ничем не смогла этому помешать, в частности, потому, что Америки в ней не было. Но если бы Лига Наций могла похвастаться таким геополитическим успехом, как замирение Северной Евразии, то и в американском сенате, возможно, судьба Лиги Наций была бы другой. Можно, например, представить себе треугольник, состоящий из Японии, США и гигантской неосвоенной Сибири. Она нуждалась в беспрецедентных инвестициях, индустриализации, по сути дела, в экономической колонизации, но была бы независимым государством. Это было бы великое дело и для Америки, и для Японии. Может быть, не началась бы Великая депрессия. Может быть, не начались бы трения между Америкой и Японией. Может быть, не было бы Пёрл-Харбора. Всего этого, естественно, в 1919 году никто не знал, не ожидал. Но Буллит делал все для того, чтобы этого ужаса, который нес ХХ век, не было бы. И в целом он этот ужас предвидел.

Перейти на страницу:

Все книги серии Критика и эссеистика

Моя жизнь
Моя жизнь

Марсель Райх-Раницкий (р. 1920) — один из наиболее влиятельных литературных критиков Германии, обозреватель крупнейших газет, ведущий популярных литературных передач на телевидении, автор РјРЅРѕРіРёС… статей и книг о немецкой литературе. Р' воспоминаниях автор, еврей по национальности, рассказывает о своем детстве сначала в Польше, а затем в Германии, о депортации, о Варшавском гетто, где погибли его родители, а ему чудом удалось выжить, об эмиграции из социалистической Польши в Западную Германию и своей карьере литературного критика. Он размышляет о жизни, о еврейском вопросе и немецкой вине, о литературе и театре, о людях, с которыми пришлось общаться. Читатель найдет здесь любопытные штрихи к портретам РјРЅРѕРіРёС… известных немецких писателей (Р".Белль, Р".Грасс, Р

Марсель Райх-Раницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
Гнезда русской культуры (кружок и семья)
Гнезда русской культуры (кружок и семья)

Развитие литературы и культуры обычно рассматривается как деятельность отдельных ее представителей – нередко в русле определенного направления, школы, течения, стиля и т. д. Если же заходит речь о «личных» связях, то подразумеваются преимущественно взаимовлияние и преемственность или же, напротив, борьба и полемика. Но существуют и другие, более сложные формы общности. Для России в первой половине XIX века это прежде всего кружок и семья. В рамках этих объединений также важен фактор влияния или полемики, равно как и принадлежность к направлению. Однако не меньшее значение имеют факторы ежедневного личного общения, дружеских и родственных связей, порою интимных, любовных отношений. В книге представлены кружок Н. Станкевича, из которого вышли такие замечательные деятели как В. Белинский, М. Бакунин, В. Красов, И. Клюшников, Т. Грановский, а также такое оригинальное явление как семья Аксаковых, породившая самобытного писателя С.Т. Аксакова, ярких поэтов, критиков и публицистов К. и И. Аксаковых. С ней были связаны многие деятели русской культуры.

Юрий Владимирович Манн

Критика / Документальное
Об Илье Эренбурге (Книги. Люди. Страны)
Об Илье Эренбурге (Книги. Люди. Страны)

В книгу историка русской литературы и политической жизни XX века Бориса Фрезинского вошли работы последних двадцати лет, посвященные жизни и творчеству Ильи Эренбурга (1891–1967) — поэта, прозаика, публициста, мемуариста и общественного деятеля.В первой части речь идет о книгах Эренбурга, об их пути от замысла до издания. Вторую часть «Лица» открывает работа о взаимоотношениях поэта и писателя Ильи Эренбурга с его погибшим в Гражданскую войну кузеном художником Ильей Эренбургом, об их пересечениях и спорах в России и во Франции. Герои других работ этой части — знаменитые русские литераторы: поэты (от В. Брюсова до Б. Слуцкого), прозаик Е. Замятин, ученый-славист Р. Якобсон, критик и диссидент А. Синявский — с ними Илью Эренбурга связывало дружеское общение в разные времена. Третья часть — о жизни Эренбурга в странах любимой им Европы, о его путешествиях и дружбе с европейскими писателями, поэтами, художниками…Все сюжеты книги рассматриваются в контексте политической и литературной жизни России и мира 1910–1960-х годов, основаны на многолетних разысканиях в государственных и частных архивах и вводят в научный оборот большой свод новых документов.

Борис Фрезинский , Борис Яковлевич Фрезинский

Биографии и Мемуары / История / Литературоведение / Политика / Образование и наука / Документальное

Похожие книги

100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941
100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии».В первой книге охватывается период жизни и деятельности Л.П. Берии с 1917 по 1941 год, во второй книге «От славы к проклятиям» — с 22 июня 1941 года по 26 июня 1953 года.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное