Читаем Книга интервью. 2001–2021 полностью

Да, бал в Спасо-Хаусе, на которым были и Булгаков с женой. Буллит действительно подружился и часто виделся с ними обоими. И вот эта необыкновенная дружба между американским послом в СССР и гонимым писателем – Булгаков тогда уже был в опале, его как раз уволили из МХАТа, и, более того, он и его жена были отказниками. Они подали документы на выезд, эти документы лежали в инстанциях, в конце концов им отказали. Они хотели уехать во Францию. Буллит знал всех французских дипломатов в Москве и министров в Париже и т. д. В общем, я думаю, что он пытался помочь. Они встречались в этот момент особенно часто.


Фото: Софья Разумовская


В общем, я больше чем 20 лет назад высказал гипотезу, что всем известный роман «Мастер и Маргарита» отчасти построен на реальной канве отношений между Буллитом и Булгаковым. И отсюда фигура Воланда в романе, визитера из других сфер, который пытается помочь несчастному гонимому писателю. Он пытается помочь, в конце концов помогает, но мы так и не знаем, на какой Свет взял Воланд Мастера. А Буллит Булгакова ни на какой Свет не взял, он просто переехал из Москвы послом в Париж. Но эти отношения отразились в романе, где Елена Сергеевна оказалась Маргаритой, Булгаков Мастером, а Буллит Воландом.

А вы взялись за биографию Буллита. Ну вот, давайте тоже по биографии пройдем. Молодой журналист во время Первой мировой войны едет в Европу, посещает разные страны. Почему же он после этой поездки становится востребованной персоной, его приглашают работать в Госдепартамент, что помогло ему?

Он был из хорошей семьи, это помогает не только в Москве. В какой-то момент он взял интервью у очень влиятельного Эдварда Хауса, который был ближайшим советником Вудро Вильсона по внешней политике и первым лицом в администрации Вильсона. Вот это интервью в самом начале Первой мировой войны – в нем Хаус высказал свои, обычно скрытые, стратегические планы и опасения. Довольно скоро после этого интервью Хаус пригласил Буллита писать меморандумы в Госдепартамент, а еще через пару лет он стал членом американской делегации на Парижской мирной конференции. Это было чрезвычайно важное событие, одно из главных событий века. Страны-победители в отсутствие побежденных стран и в отсутствие своего ключевого союзника – России решали судьбы Европы. Война закончилась победой, что делать теперь?

Александр Маркович, ну вот на ваш взгляд, какова была сверхидея президента Вильсона, основателя идеалистического направления в американской политике? С чем он ехал в Париж?

Эти цели были написаны Эдвардом Хаусом и приглашенными им профессорами-экспертами, озвучены президентом Вильсоном и стали мировой сенсацией. Они назывались «14 пунктов Вудро Вильсона». В Австро-Венгрии в окопах эти «14 пунктов» читали в переводе как молитву. В них и победители, и побежденные видели действительно надежду на справедливый для всех исход войны. Они так и были написаны. Но вот беда или трагедия истории в том, что многие из них не осуществились. Ну, например, один из этих пунктов обещал сохранение Австро-Венгрии как единого государства. Другой пункт говорил, что отношение к России – это лакмусовая бумажка доброй воли, пробное испытание доброй воли всего мира. У Хауса было такое нежное, сентиментальное отношение к России.

А почему? Он когда-нибудь был в России, полковник Хаус?

Насколько я знаю, нет. Вообще, он был писателем и плантатором, у него были хлопковые плантации в Техасе. И что интересно, – в моей книжке есть на эту тему некоторые рассуждения – администрация Вильсона была первая после Гражданской войны в Америке администрация южан. То есть Север победил Юг, после этого в течение 50 лет все американские президенты были северянами. А Вильсон и Хаус, они оба были южанами. И вот эта идея побежденных, которые в конце концов примирились с победителями и могли вместе вершить общие дела, это как раз заняло три поколения (о похожем процессе я писал в другой книге, «Кривое горе», но это совсем другая история). В общем, я думаю, что с этим тоже было связано особенное отношение Хауса к России. Оно было выражено в раннем романе Хауса, который он опубликовал до того, как стал большим дипломатом и руководителем. Это очень интересный утопический или скорее антиутопический роман, рассказывающий о возможностях социализма в Америке. Там изображен диктатор, его зовут администратор Дрю, и вот он установил мир, спокойствие, благополучие по всей Америке, например, введя обязательное медицинское страхование для каждого американца.

Перейти на страницу:

Все книги серии Критика и эссеистика

Моя жизнь
Моя жизнь

Марсель Райх-Раницкий (р. 1920) — один из наиболее влиятельных литературных критиков Германии, обозреватель крупнейших газет, ведущий популярных литературных передач на телевидении, автор РјРЅРѕРіРёС… статей и книг о немецкой литературе. Р' воспоминаниях автор, еврей по национальности, рассказывает о своем детстве сначала в Польше, а затем в Германии, о депортации, о Варшавском гетто, где погибли его родители, а ему чудом удалось выжить, об эмиграции из социалистической Польши в Западную Германию и своей карьере литературного критика. Он размышляет о жизни, о еврейском вопросе и немецкой вине, о литературе и театре, о людях, с которыми пришлось общаться. Читатель найдет здесь любопытные штрихи к портретам РјРЅРѕРіРёС… известных немецких писателей (Р".Белль, Р".Грасс, Р

Марсель Райх-Раницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
Гнезда русской культуры (кружок и семья)
Гнезда русской культуры (кружок и семья)

Развитие литературы и культуры обычно рассматривается как деятельность отдельных ее представителей – нередко в русле определенного направления, школы, течения, стиля и т. д. Если же заходит речь о «личных» связях, то подразумеваются преимущественно взаимовлияние и преемственность или же, напротив, борьба и полемика. Но существуют и другие, более сложные формы общности. Для России в первой половине XIX века это прежде всего кружок и семья. В рамках этих объединений также важен фактор влияния или полемики, равно как и принадлежность к направлению. Однако не меньшее значение имеют факторы ежедневного личного общения, дружеских и родственных связей, порою интимных, любовных отношений. В книге представлены кружок Н. Станкевича, из которого вышли такие замечательные деятели как В. Белинский, М. Бакунин, В. Красов, И. Клюшников, Т. Грановский, а также такое оригинальное явление как семья Аксаковых, породившая самобытного писателя С.Т. Аксакова, ярких поэтов, критиков и публицистов К. и И. Аксаковых. С ней были связаны многие деятели русской культуры.

Юрий Владимирович Манн

Критика / Документальное
Об Илье Эренбурге (Книги. Люди. Страны)
Об Илье Эренбурге (Книги. Люди. Страны)

В книгу историка русской литературы и политической жизни XX века Бориса Фрезинского вошли работы последних двадцати лет, посвященные жизни и творчеству Ильи Эренбурга (1891–1967) — поэта, прозаика, публициста, мемуариста и общественного деятеля.В первой части речь идет о книгах Эренбурга, об их пути от замысла до издания. Вторую часть «Лица» открывает работа о взаимоотношениях поэта и писателя Ильи Эренбурга с его погибшим в Гражданскую войну кузеном художником Ильей Эренбургом, об их пересечениях и спорах в России и во Франции. Герои других работ этой части — знаменитые русские литераторы: поэты (от В. Брюсова до Б. Слуцкого), прозаик Е. Замятин, ученый-славист Р. Якобсон, критик и диссидент А. Синявский — с ними Илью Эренбурга связывало дружеское общение в разные времена. Третья часть — о жизни Эренбурга в странах любимой им Европы, о его путешествиях и дружбе с европейскими писателями, поэтами, художниками…Все сюжеты книги рассматриваются в контексте политической и литературной жизни России и мира 1910–1960-х годов, основаны на многолетних разысканиях в государственных и частных архивах и вводят в научный оборот большой свод новых документов.

Борис Фрезинский , Борис Яковлевич Фрезинский

Биографии и Мемуары / История / Литературоведение / Политика / Образование и наука / Документальное

Похожие книги

100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941
100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии».В первой книге охватывается период жизни и деятельности Л.П. Берии с 1917 по 1941 год, во второй книге «От славы к проклятиям» — с 22 июня 1941 года по 26 июня 1953 года.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное