Книга Иоши

– Как ты смеешь говорить мне это? Кто ты вообще? Дозволено ей. Миссией себя считаешь? Что лучше меня? Ты никто. Кичишься своим дедом и его властью, но сама нихрена ничего не стоишь. Ты не лучше меня. Избалованная девчонка.

В меня прилетела пощечина. Аня смотрела в мои глаза, ждала реакции, но мне было все равно. Я провалился глубоко в пустоту. Возможно, она и не ждала моего ответа. Возможно, кадр просто завис перед глазами, так как когда очнулся, снова был один.

Не помню, сколько пробыл в таком состоянии, но жизнь продолжала течь. Улыбки незнакомцам, когда им промывал мозги. Разговоры с собой. Мишина белиберда. И пустые разговоры с матерью. А я все продолжаю смотреть в пустоту.

Здоровье мамы не улучшалось, но она хотя бы обратилась в поликлинику. Доктор прописал лекарства и пообещал, что она пойдет на поправку. Я уточнил, стоит ли ей лечь в больницу, она ответила, что отказалась, когда предлагали врачи. Все как всегда. Мама такая мама. Видимо, от нее моя упертость, как и чувство «авось пронесет». Забавная истина. Под кайфом откровения случаются регулярно, но не могут сохраниться в голове. Любой полет размазывается и становится похож на картины экспрессионистов, из которых уже сложно что-либо понять.

Щелчок.

– Очнись, – в голове раздался голос Миши. – Ты опять ушел. – Перед моим лицом находились его пальцы, готовые для второго щелчка. Мы находились в каком-то ресторане, в котором я и не помню, как оказался.

– Я так больше не могу. – Я утонул в своих лапищах, чтобы хоть как-то собраться. – Я не различаю, где реальность, а где вымысел. Все вокруг скачет, как кузнечик. Прыг. Прыг. Прыг.

– Тогда обратись за помощью, – спокойно говорил Миша.

– Я видел, как помогают. Разве лучше тем, кого я привожу? Они лишь меняют одну зависимость на другую. Так какая разница? – Я уже истерил, пытался заплакать, но не выходило. – Это замкнутый круг.

– Выбери полезную зависимость.

– Какую? Крестиком вышивать? А может в политику удариться. Класс зависимость. Просто пушка.

– Ты разве ни о чем не мечтал в детстве?

– Я? Да о чем я только не мечтал. Всего и не припомнишь. Сам разве не представлял различные ситуации, как ты делаешь это или то.

– Знаешь, мне с детства нравилось помогать людям. Нравилось видеть их улыбки благодарности. Наверное, поэтому и пошел в адвокатуру, хотел помогать обычным людям.

– Да? Поэтому ты их всех приводишь в секту?

– Я не ангел. И никогда себя им не считал. Союз с Писцовым – необходимое зло. Сколько мне тебе об этом повторять? С его помощью у меня больше возможностей.

– Ты, как и любой зависимый, ищешь оправдания своим действиям. Сам уже давно увяз во лжи себе. Может, откроешь уже глаза? Тебе нравится быть нужным кому-то, нравится репутация хорошего парня. Тебе пофиг на всех тех людей, которым помогаешь. Они лишь средство в удовлетворение твоей потребности.

– Моя потребность – не разрушающая.

– Не бывает, когда одним и другим хорошо. Обязательно будут те, кто пострадает от твоей помощи.

– Зато знаешь, что поступаешь правильно. Если ты забыл, то самоубийцы не благодарят за спасение.

В подсознании звенел колокольчик оповещения: надо прислушаться к Мише, но мысли уже бежали далеко впереди. Осознание, что я хочу завязать, постоянно проваливалось в пустоту. И каждый раз, как раскаяние, поднималось на поверхность, я нервничал, искал, чем заглушить этот крик души. Опять замкнутый круг. Где-то я понимал, что пора уже менять ход своих мыслей, что пора бороться со страхом эмоций. Я превратился в робота. Вся жизнь свелась к тому, что я сам решал, какую эмоцию хочу испытать и что для этого употреблю. И каждый раз, когда терял контроль, искал способ заткнуть внутренний голос. Я забыл, каково просто жить, испытывать радость и боль, а главное – ощущение мечты. Какими бы грезами мы себя ни окутывали, они нас мотивируют стремиться к жизни. Именно этого мне не хватало. Цели. Мечты.

Я завел дневник. Записывал свои перепады настроения, чтобы вычленить, что меня беспокоит, отчего зарываю голову в песок. Каждый раз, как брал ручку, включалась паранойя, глаза бешено бегали, а сердце стучало изнутри все сильней, отчего желание поскорей закинуться возрастало. И не могу сказать, что сопротивлялся, но с каждым разом держался уверенней и шанс на очередной провал памяти сокращался. Я очень радовался, когда получалось оставаться чистым пару дней (что редкость на то время), но после этого следовала более глубокая хандра, которую глушил очередной пьянкой. Я раскачивался на качелях, из пары дней завязки в пару дней бесстыдного веселья. Это уже было достижением для меня, так как уже забыл, что такое трезвость. Возникало чаще ощущение реальности происходящего.