Книга Иоши

Она потянула меня к ближайшей картине с изображением русского тойтерьера с переломанными конечностями, со следом веревки на шее и рубцами на лапах. И над ним, как в комиксе, надпись: «KILL ME», а название под всей работой: «Выживший».

– Очень позитивно, – с усмешкой произнес я, – если все это было не так плохо.

– Зато он продолжает жить.

– В мучениях.

– У каждого свое виденье проблемы.

Мы продолжали рассматривать это бедное создание, измученное жизнью. Меня эта работа не вдохновляла, а только глубже загоняла в себя.

– О чем я говорил в своей исповеди на кладбище?

– Ты точно хочешь узнать?

– Переживаю, что взболтнул лишнего в пьяном угаре.

– Плюнь на это. Я уже знаю, что ты солгал. Все это твоя больная фантазия. Либо повыделываться передо мной хотел или чтоб пожалели тебя. В любом случае ты был разбит горем после бара.

– Прости. Я правда хочу стать лучше.

– Не сдавайся только на полпути. Твоя жизнь на этом еще не заканчивается.

– Я знаю, но у меня мало времени, чтобы все исправить. Мне нужно срочно домой. В Родищенск. Я чувствую это.

– Так езжай. Тебя ничего не держит здесь. Только, пожалуйста, аккуратней там. Ваш маньячила вернулся.

– Кто?

– Ну? Этот? Понтий Пилат ваш.

– Родищенский палач.

– Верно. Вот он опять объявился. Миша рассказал. Так что твое хвастовство пустышка. Никого ты не убивал.

– Что? – С удивленным взглядом я переключился с картины на Аню.

– Ты в пьяном угаре на кладбище мне исповедовался, что убил этого палача. Своими собственными руками, которые ты теперь отмыть не можешь. Бред! Скажи ведь?

– Не то слово.

– Тогда-то и смекнула, что тебе пора завязывать. Хотела тебя напугать могилой. Вдруг бы от испуга решился все бросить.

– Ты права. Я потерял землю под ногами.

Аня хотела что-то добавить, даже открыла рот, но в галерее началась суматоха. Нас вместе с толпой вынесло из помещения. На улице к нам присоединился гость, и продолжить разговор с Аней у меня не вышло.

Писцова уехала на следующий день. Вроде бы я спокойно ее отпускал, но расстроился, что не попрощался. Я грыз себя, что грубо относился к ней в последние встречи и построил незаслуженно в своей голове гнусное мнение о ней. Она хотела для меня счастливое будущее, чтобы я вылез из выгребной ямы, в которую сам же и зарылся ранее.

Я старался из-за всех сил не уйти в пустоту, но не вышло. Через пару дней узнал от Миши о смерти Ани. Самоубийство. Я не верил. Эта новость меня загнала во тьму без всяких стимуляторов. Человек, что мотивировал меня жить, сам ушел из жизни. Вот что мы скрываем. Все это время я думал только о себе и не видел, что творится у нее на душе. Это ей нужна была помощь, а не мне. Чего я еще не знал? Да всего. Я заперся в квартире и не вылазил. Алкоголь и доставка еды. С ковра собрал остатки точек, но сохранил на черный день. Аня бы не хотела этого. Хотя чего она хотела, мне уже не узнать. Любил ли я ее? Не знаю, ведь до сих пор не знаю, что такое любовь, но время, проведенное с ней, для меня было самым важным, хоть и разрушающим.

Сколько прошло дней между появлением Миши в моей квартире я не запомнил, все как прежде, все как один штрих. Медведь делился последними новостями. Мне уже было все равно. Речь шла о Писцовых, недавнем госте и будущем их секты. Он предлагал мне новую работу, в которую мне и не хотелось вникать. Спас от его занудства звонок сестры, чему был удивлен, она никогда мне не звонила, но я догадался в чем дело, когда принимал вызов.

Глава 12

Прошло полгода с возвращения в Родищенск. Моя жизнь изо дня в день менялась в лучшую сторону. Единственной слабостью остались сигареты, которые играли всю туже роль – затупление эмоций. Страх испытывать чувства никуда не ушел. Любая реакция – словно ножом по телу. Поэтому одна встреча за другой со старыми знакомыми из раза в раз становилась все легче, что не могло не радовать, так как мне становилось легче и на душе. Единственное, что омрачало, так это неудачная встреча с Кулаком, не в таком виде я хотел с ним повидаться. Я пытался снова его отыскать, выискивал на улицах Родищенска его Волгу, заглядывал в каждый двор, но безрезультатно. Спустя месяц бросил эту идею.

Жизнь города помаленьку улучшалась. О Родищенский палаче все начинали забывать, а с последней жертвы прошло три месяца. Словно пожар, сделал свое дело и затух. Оставалось только вспоминать плохим словом. Хоть и близилась зима, но я удивлялся количеству людей по вечерам, их больше не сковывал страх от спятившего маньяка, следовательно, наступившие холода не остановили бы их перед запахом свободы. Родищенск открывался с новой стороны. Возможно, дело было в скором наступлении Нового года, и я беспричинно связывал все события.