Книга камней. Чудеса мира в восточных космографиях

«Из полого безоара[130], содержащего „паутину шайтана“, берут то, что находится в нем, и изготовляют из этой пряжи шустага. И это — то [вещество], которое Хосрои называли азаршуст[131]. И название шуст осталось за [некоторыми предметами], изготовленными из других [веществ], хотя бы огонь и сжигал их. Устазу Хормузу, начальнику войска Кирмана, доставили в 390 году [хиджры] из областей Зеренда[132] и Кубунат[133] белую шустага, и когда она загрязнялась, ее помещали в огонь, и огонь пожирал ее грязь. И рассказывал один человек, который наблюдал это, что для проверки ее обмазали жиром и в течение некоторого времени держали в огне, а затем огонь погасили, и шустага оказалась белой, чистой. И свидетельствует в пользу этого вазир Ахмед ибн Абд ас-Самад, который видел это в тех областях; он говорит, что в Кубунате этого камня много; от него отделяют находящееся в нем вещество, имеющее волокна, из которых свивается пряжа, [хотя] его [волокна] соединяются с трудом. Из них выделывается то, что упоминалось» (ал-Бируни. Минералогия, с. 189).

На протяжении Средних веков загадка асбестовой ткани привлекала к себе внимание по той простой причине, что редко кто из географов или правителей мог увидеть своими глазами весь процесс от изготовления волокна до очищения его в огне. Ткань, не боящаяся огня, была истинным чудом, поскольку своим существованием ставила под сомнение привычные представления о веществе и энергии.

§ 43. Сын прелюбодеяния

С горными расщелинами или узкими проходами как символами женского начала связывался любопытный предрассудок. Считалось, что человек, рожденный вне брака, не сможет пройти через такую щель. Представление носило массовый характер и поддерживалось групповым внушением, что, однако, не исключало скептического отношения к предрассудку со стороны здравомыслящих людей. Три истории, одна из которых анонимна, позволяют взглянуть на вопрос с разных сторон.

В персидской космографии проверка тайны рождения выглядит как обычай, а ее результат носит бесспорный характер. «В Индии между двумя горами есть расселина. Законнорожденный проходит через эту щель [благополучно]. Тот, кто рожден вне брака, пройти расселину не сможет. Там распознают законнорожденного от незаконнорожденного» (Чудеса мира. 301). Первоначально это известие относилось к Йемену.

В следующем сообщении, которое относится к событиям XII в., говорится о попытке проверить справедливость всеобщего заблуждения. Арабский шейх Усама ибн Мункыз столкнулся с загадочным случаем. Однажды он с шестьюдесятью всадниками направился из Боеры к Дамаску. Путь проходил к востоку от Мертвого моря. «По пути я проехал мимо ал-Кахфа и ар-Ракима, — сообщает шейх. — Я сделал там остановку и вошел помолиться в мечеть, не входя в находящийся там узкий проход; один из бывших со мной тюркских эмиров по имени Бершек захотел войти в эту узкую щель. Я сказал ему: „Что тебе там делать, молись снаружи“. „Нет бога, кроме Аллаха! — воскликнул он. — Порождение греха я что ли, чтобы не войти в эту теснину?“. „Что ты такое говоришь?“ — спросил я. Он отвечал: „Это такое место, что в него не войдет сын прелюбодеяния, не сможет войти“. Его слова заставили меня встать и войти в это место. Я помолился там и вышел, хотя Аллах знает, что я не верил тому, что он сказал. Потом подошло много солдат, и все входили туда и молились. Со мной в войске находился Барак аз-Зубейди, у которого был черный раб, очень набожный и много молившийся; это был самый тощий и худой человек. Он подошел к этому месту и старался изо всей мочи войти туда, но не оказался в состоянии это сделать. Бедняга плакал, печалился и убивался, но принужден был вернуться, не смогши войти» (Усама ибн Мункыз, с. 58).

Не доверять рассказу шейха оснований у нас нет. Остается предположить, что несчастный черный раб был не только глубоко верующим человеком. Сила предрассудков имела над ним особую власть. Будучи изгоем в среде арабов, он при случайных обстоятельствах оказался жертвой группового внушения. Узкий проход выявил и материализовал социальные и психологические связи черного раба с миром, в котором некая условность, обозначенная как законный брак, имела важное значение. Тайный страх раба, рожденного бастардом, в тестовой ситуации парализовал его волю. Ставшая для него непреодолимой щель явилась, если угодно, инструментом осознания себя.