Книга колдовства

Наши моряки приблизились к нему и предложили помощь, которую капитан, пребывавший в состоянии не менее плачевном, чем его судно, с готовностью принял. «Сорор Мистика» приступила к спасательной операции, которая оказалась куда более опасной, чем можно было предположить. «Теннесси» завалило на бок, морские валы перекатывались через него, обдавая пеной и вызывая страшную бортовую качку, тем более что обе обломившиеся мачты остались за бортом. Многие пассажиры — это был пассажирский пакетбот, а не обычное грузовое судно — попрыгали в воду и барахтались в ней, ухватившись за плавающие обломки. То и дело доносились крики, но их мог понять один только Люк: «Des requins!»[228] — вот что чаще всего вопили люди; и правда, в этих краях водились акулы. Люку пришлось успокаивать выуженных из воды бедняг, и неудивительно, что именно на его долю выпала большая часть почестей, когда «Сорор Мистика» воротилась в порт со всеми пассажирами «Теннесси» — да, именно так, всеми до одного, пересчитанными и живыми.

На «Теннесси» мы, однако, мало чем смогли поживиться: Каликсто приказал своим людям снять с корабля металлическое палубное оборудование, листы медной обшивки, якорные цепи и прочее. Зато члены команды нашей «Сорор Мистика» прославились как герои, и с тех пор от наших услуг (а также от услуг наших других судов, приобретенных позднее) никогда уже не отказывались, если те прибывали к месту кораблекрушения. И все-таки мы в течение еще нескольких месяцев учились появляться вовремя, не говоря уж о том, чтобы успевать первыми.

Поскольку наши мужчины теряли терпение, впустую бороздя бурные воды пролива, мы с Лео решили прибегнуть к таким способам ворожбы, к каким, наверное, никто не прибегал в течение многих столетий. Кроме того, я написала моей подруге Эжени в Новый Орлеан и попросила ее разузнать о каких-нибудь еще разновидностях колдовства. Эжени передала мою просьбу другим сестрам — ох, как я была благодарна ей; увы, не так давно Эжени скончалась от алой смерти, заставшей ее в момент занятия Ремеслом в доме на рю-Дофинэ,[229] — и вскоре «Книги теней» начали поступать ко мне почтой почти ежемесячно. Конечно же, я взяла за правило первой прочитывать их и лишь потом отдавать Лео, хотя та не раз говорила, что я вовсе не должна защищать ее всегда и во всем. Однако я продолжала это делать, и у меня имелся свой резон. Когда во время наших занятий у Лео случались видения, они были куда более яркими и живыми, чем у меня. Провидение необычайно истощало ее, вызывая головную боль и укладывая бедняжку в постель на несколько дней. Неужели ей на роду было написано стать прорицательницей, подобно тому как я сама обручена со смертью? Так или иначе, но Лео чувствовала неуемную страсть к ясновидению. «Ничего страшного, — говаривала она, отмахиваясь от меня. — Если понадобится, я хорошенько высплюсь, и все пройдет!»

И я понимала, что должна присматривать за нею и защищать ее, несмотря на ее тягу к самостоятельности — или именно в силу этого стремления. Я впервые оставила ее дома одну, пока мы с Юфимией на деньги, вырученные за товар с «Теннесси», покупали всевозможные предметы домашнего обихода (причем, заметьте, только крайне необходимые, потому что я помнила свою клятву: богатства, которые мы раздобудем, послужат не нам одним… Конечно, если нам повезет больше, чем везло до сих пор; в последнее время нам пришлось учиться жить очень экономно) — так вот, когда мы с Юфимией в сумерки вернулись домой, предо мною предстало зрелище…

Подождите. Позвольте мне напомнить, что Леопольдине в ту пору было всего четырнадцать или пятнадцать лет. В таком возрасте молодых девушек отличает особое любопытство, в данном случае вдвойне сильное оттого, что в нем сочетались и пытливость юницы, и настырность начинающей ведьмы. Трудно сказать, какое из этих двух качеств опаснее.

Alors, вот что случилось в тот день.

Благодаря Эжени мы получили недавно одну «Книгу теней»: ее некогда написала сестра, завезенная из Африки на один из островов Карибского мора, где она прожила всю жизнь. Я еще не успела прочитать книгу полностью, но мне уже стало ясно, что речь в ней идет о некой странной религии под названием «вуду», а потому я решила пока припрятать ее. Но, увы, спрятала ее плохо.