Книга Корешей

- К сожалению она пока только на русском. Но я пишу новую — на английском. Мечтаю чтобы и в США запретили.

Летом кондиционеры в тюрьме молотят так будто им приказали хранить здесь трупы. Я ночью мерзну под двумя одеялами. Элизабет ежится в тонком сером костюмчике. На мне теплое нижнее белье Сереги — и то не жарко.

Я замечаю как кожа Элизабет покрывается пупырышками. Только вот была тонкой, как муслин, нежной — и вдруг подернулся гусиной кожей. На глазах. Сейчас она снова похожа на Жаклин Кеннеди или на слегка постаревшую героиню фильма «Спроси у пыли».

От вполне нормальной реакции женской кожи на холод, у меня вдруг наступает неистовая эрекция, будто Элизабет испытала от меня оргазм.

«Боже» - думаю я - «У меня только что встал хул на декана Акронского государственного университета!»

Иголку в стоге сена не утаить. Элизабет мне лукаво улыбается и говорит, что многое бы отдала за персональный экземпляр моей ненаписанной пока книги

14

Утро четвертого июля. Просыпаюсь за несколько минут до того как врубят яркий холодный свет и начнет истерить по громкоговорящей девочка-Маккена.

Вчера перед ужином откинулся Макс. Тюрьмочка у нас частная, каждая порция на счету. Ни разу не видел, чтобы кому-то дали добавки. Поэтому и нагнать на волю стараются перед едой — на голодный желудок. Свободен? Вспоминай, как охотиться самому.

Макс прощаться не стал. В последнее время мы почти не общались. Раньше я заваривал кофе раз в день, крепко по русскому чифирному рецепту, чтоб для рывка. Угощал Макса и полчаса за это выносил ему мозг, делясь жизненным опытом. Мне не хватало бесед с сыном.

Макс пил кофе, слушал мой поток и кивал. Я ловил себя на мысли, что наверное уже созрел, чтобы стать учителем. Только не тут — в школе для негров, и не в дорогой московской гимназии. Скорее как Служкин — географ, что глобус пропил. Наверное мы все доходим до уровня, когда вдруг постигаем, что готовы делиться опытом и наставлять подрастающее поколение. Что-то инстинктивное в этом есть.

Несколько дней назад подслушал разговор Джона Кошки с Максом. Я позвал его кофе пить и промывать мозги. Макс резался с Кошкой в пику и тихо, с сожалением сказал:

- Пойду! Бесплатный кофе как никак, хоть и с прицепом мозгоебства.

Сказал он это подделывая мой акцент. У всех старых зыков в тюрьме обостряется слух. Он и не думал, что я услышу. А я услышал.

Обидно было, что он это именно Кошке сказал — человеку, которого я презирал открыто и откровенно.

С тех пор перестал звать Макса на кофе. Кофе самый дорогой и ценный продукт в тюремном онлайн-магазине.

Кофе, ручки и бумага, карточку — звонить жене это все что я покупаю. Магазин явно цифровой, только вместо мышки и монитора у нас телефон — сперва заходишь прозвоном на сайт, потом по номерам кодов наполняешь набором циферей тележку.

Кофе и бумага — все что мне надо. В отличии от американов, я могу прожить в тюрьме без пирожных «твинкис». А Макс пусть под санкциями сидит и кошкин кофе теперь лакает. Раз такой американистый. Даст ему пендос кофе бесплатно — держи карман шире.

Ушел Макс вчера вместе с немцем. Зачем их держали на Мейфлауэре столько? Где-то кто-то кому-то платил по двести колов в сутки за каждого, вот зачем держали. Чеченцы с их примитивными ямами мало модернизированными со времен Льва Николаевича Толстого просто дети по сравнению с гринго. Отдавая тюрьму — один из столпов государственности в частные руки, ты узакониваешь репрессии и рабство.

- Headcount, gentlemen! Standing! Full uniform! Male and female officers will do a walk through!

Маккена заверещала как на чьем-то хую. Я не особый любитель правил, но просчет в тюрьме это сакральный ритуал. Даже во время бунта в советской колонии усиленного режима, похожей на эту игрушечную тюрьму как Марс на Землю, мы и то давали ментам нас пересчитать — дважды в день — не давая повода ввести войска или ОМОН.

А тут некоторым свежепойманным нигерам кажется суперкрутым оставаться в постельке и злить нервную девчонку Маккену. Все равно заставит подняться — просто дольше придется слушать ее визг всем остальным.

Я наблюдаю психологическую битву новичков с Маккеной и мне противны обе стороны конфликта.

«Отрицала тряпичная. Раз уж поперли против течения — жмите до конца, до полика, разве же можно дать ментам испытать чувство победы? Они же всем потом на голову с ногами заберутся»

Теперь торжествующая Маккена не только исполнена чувства глубокого садистского удовлетворения, шалава еще и телевизор не включит, и телефон, и федеральную газетенку Фёлькишер Беобатхерт принести забудет. Не видать сегодня Мо и другим новостизависимым развалинам свежих портретов Трампа и Путина. Печалька.

Когда герои робко попросили включить ящик - уже после завтрака, Маккена сказала: «Только после уборки, джентльмены» Типа — хрен вам, полосатенькие.