Книга Корешей

«Как молодая скромная немецкая девушка, любящая достойный комплимент». Интересны наблюдения Гитлера о природе так называемого «прайм тайма». Лидер арийской нации пишет, что выступал с одной и той же речью в разное время суток, разные времена года и погодные условия перед приблизительно одинаковой по составу аудиторией и всякий раз ответная реакция была разной по уровню интенсивности. Если речь выпадает на правильное время и накладывается на правильный настрой — с толпой можно выделывать чудеса.

Стоя на плечах Адольфа я, для начала, выбрал правильную точку для выступления — туалет и душевые были отдельным помещением внутри барака — двери в этот своеобразный отсек не было — это тюрьма. Тут если не камеры за вами следят, то сокамерники. Если встать в проём с душевыми и толчками позади меня — отсек будет работать как естественный усилитель звука. Так мой голос достигнет самых отдаленных уголков барака без особого напряжения глотки.

Далее я подманил прибабахнутого Билли, дал ему печенья и усадил в первый ряд. Я неуверен звезданутый ли Билли на самом деле или просто блестяще освоил школу Станиславского. Смеяться он начал задолго до того, как я начал выступать. Рядом я посадил несчастного Полито — в надежде его позабавить.

Материальчик был о злосчастном адвокате, который все время проигрывает процессы, хотя вроде и не тупой. Лоер рассказывает о проваленных делах и тут же начинает подбирать новых клиентов из толпы, чтобы подать иск на Шардонскую тюрьму. Так я надеялся максимально задействовать аудиторию. Тема позволяла ударить мечом сатиры по судебной и полицейской системе в штате Огайо, который быстро превращался в Успехистан. Это тема близка каждому в тюрьме.

- Друзья мои! Я хочу вам сообщить, что запланировал на сегодня каминг-аут!

Это рисковый способ в мужской тюрьме. Большинство бросилось вперед со свистом и презрительным шуточками, но я полностью завладел их вниманием:

- Да нет же! Вы неправильно поняли! Я не пидор. Я еще хуже — я ваш новый бесплатный адвокат!

Всё. Есть результат. Теперь в бой — без остановки.

Столы и столики в бараке — они как раз между душевыми и шконками — быстро заполнились зрителями. Билли работал как саундтрек в дешевом телешоу — смеялся после каждой фразы. С каждым разом хор смеющихся увеличивался. Стэндап пошел «на ура». Ржал даже Люк Полито, которого утром должны были арестовать — сразу по освобождению.

Под самый занавес, когда взрывы хохота стали слышны по всей тюряге, сержант Бэтчелор — белая горилла-лесбиянка, с наколками от запястий до по-борцовски мятых ушей включала громковорящую и приказала немедленно разойтись — бо отбой.

Я не мог не закончить стэндапа. Недорассказаный анекдот хуже чем незаконченный секс. В толпе у меня уже были поклонники. Самый громкий гринго, тот самый который матерно восхищался бараком по прибытии — Роланд Кук властно сказал:

- Сидите спокойно, пацаны. Хер им в рыло. Всех не перевешают.

- С нами крестная сила — объявил Полито, как Хома Брут

Я продолжал. Уровень веселья благодаря адреналиновому вмешательству Бэтчелор удалось вывести в точку кипения.

Когда я закончил грянул шквал аплодисментов — моя первая в жизни овация.

От стеснения я сбежал со сцены на свой шконарь, а отказывающаяся разойтись аудитория цитировала вслух понравившиеся отрывки и продолжала ржать, хотя интенсивность раскатов упала. Тут в барак как раз и ворвалось четверо робокопов. Они стали разгонять моих зрителей. В отличии от робких, культурных в массе иммигрантов, гринго со своей полицией особо не церемонятся — им еще в школе рассказывали о свободе и конституции. В адрес ментов полетели десятки «фак ю» и пластиковые кружки.

Я был на седьмом небе — эксперимент удался. Пара лозунгов после разогрева и пара ребят вроде Кука - и можно смоделировать вполне себе нормальный бунт. Радовали слух отзывы слушателей. Они прочили мне будущее Жоржа Карлина. Но я им не верил. Одно дело развлекать благодушно настроенных людей в уютной дружелюбной тюрьме, другое дело — в мире жестокого чистогана на воле — где все готовы друг другу глотку перервать за бабло.

Неожиданно барак стих. Я разул очи — вырываясь из нирваны.

- Я знаю это твоих рук дело — надо мной возвышалась склочная гестаповка Бэтчелор. - Ты у меня сегодня вылетишь из этой синекуры мексиканской. Слышишь?

Я знал что весь барак ждет моей реакции — так уж устроена тюрьма, как яхту назовешь — так она и поплывет.

- Куда вылечу? На волю? Или в тюрьму меня посадишь?

- Узнаешь. Все узнаешь, сукин ты сын

16

Мне было лет шесть и я жил в самой лучшей в мире стране — Советском Союзе. Отец занимал весомую должность в партийных структурах — хотя тогда еще не было в обиходе странного слова «аппаратчик». Детство было как и положено при развитом социализме — счастливым. Один только случай вырывается из общей картины тортиков и шариков на день рождения.