Книга Корешей

-О! извини — по инструкции должен спросить — ты армейскую спецподготовку тоже проходил?

- Если ты имеешь в виду могу ли я проходить сквозь стены и убивать козлов одним взглядом, то, честно говоря нет, не могу.

Риз заржал.

- Какого цвета у тебя трусы?

- А что мы переходим на новый уровень интимных отношений?

Снова заржал. Смеющимся ментом всегда легче манипулировать. Думаю, еще минут десять трёпа и я его доведу до истерики.

А потом задушу шнурками от стоптанных кор.

- У нас просто только белого цвета нижнее белье положено. Без исключения.

- Вы боитесь, что я в своих синих трусах в цветочек подорву отсюда, что ли? Или чтоб ваш магазин поддержать мне все оттуда покупать придется?

- Не-не! Я белье выдам на первое время. Вода в прачечной очень горячая — шмотье линяет и красит тюремную униформу, сечешь? Кстати, без обид, я тебе оранжевую форму даю — средний уровень опасности

- В смысле?

- Общий режим у нас зеленый, усиленный оранж, а строгач черный. Пробудешь без запалов 90 дней, напишешь заяву — поменяют на зеленый. Хотя это всё пофиг, вас, айсы все равно всех подряд в одном бараке держат.

- 90 дней? Ты шутишь?

- Для айсов минимум, но я не судья — ты на меня не ссылайся. А судей всего два на три штата. Сам считай.

- Кисло

-Ничо-ничо, пообвыкнешь. У нас тут библиотека, спортзал.

Я думал он добавит: «бассейн, дискотека по субботам», но Риз вдруг вышел из-за прилавка и окинул меня оценивающим сканом.

- А на баскетболиста ты совсем не тянешь. Может детский набор выдать?

Риз протянул два комплекта полосатых одежд и я дал себе слово присвоить хотя бы штаны, как соскочу. Такие сувениры! Полосатые штаны как в «Побег из Шоушенка».

Помшериф кивнул на дверь в белой шлакоблочной стене.

-Там переодевайся. Трусы вольные обязательно сдай. Шмонать не буду. Верю!

Я вошел в странное помещение — среднее между душевой для инвалидов и туалетом и тихо, по-русски сказал: «Зря, зря веришь, служивый» и не стал сдавать мои родные, близкие телу трусы и носки, которые надел только сегодня утром, не подозревая , что скоро примут.

В конце-концов, что враги сделают если спалят? Депортируют быстрее? В тюрьму посадят? Свободным становишься, когда нехуй терять. Человек, которому нечего терять гораздо опаснее для общества, чем человек у которого есть семья и ипотека. Неужели они не понимают, что оставшись без детей, жены, дома и небольшой кучки пожитков я озверею? Не понимают, что учитывая моё крайне не симпатичное отношение к географической опухоли под названием Успехистан я могу бросится в рукопашную на дружелюбного Риза только чтобы схлопотать пару лет отстрочки в американской тюрьме? Все ближе к дому.

Придержу-ка эту опцию на крайний случай.

Сдал Ризу вольные шмотки в мешке с уже напечатанной моей фамилией и фоткой. На фотке я выглядел печально как белорусский крестьянин на глазах у которого враги насилуют и убивают родимую кормилицу-корову.

- Прямо по коридору, потом на право и сразу снова направо. Отсек J-100

- Прям так без конвоя что ли идти?

- Прям так и иди. Постой-постой, я тебе телефон-карту на бесплатный звонок не дал. Он снова выступил из-за прилавка и тиснул мне бумажонок в руку.

- Там три карточки вместо положенной одной — шепнул Риз и уже громче добавил — Спасибо, что удосужились выучить английский, задержанный.

Тюряжка новехонька — начало века. Совсем не катакомбы Шоушенка — отлаженная напичканная электроникой мышеловка. Электрозамки, датчики движения, камеры ночного виденья, интеркомы в стенах и потолках. Вместо отары оглоедов, как в окружной, вас охраняет всего пяток шерифов из стеклянной башни типа авиадиспетчерской — федерал стэндард. Футуристический коридор с автошлюзами напоминает павильон для съемок тарковского «Соляриса» или «Охоту за Красным Октябрем».

Когда я подошел к двери J-100, она сразу приветливо отъехала в сторону, как в питерском метро. Я шагнул в барак и она мягко покатила обратно, отрезая от меня остальной мир.

Все на секунду отлипли от большого плоского телека и глянули на меня. Я ответил злобным волчьим взглядом - «идите нахер со своим тюремным этикетом». Смотреть на вас тошно. В толпе быстро выделил соотечественников. О них мне говорил Риз, когда предлагал выбрать шконку — рядом с русским или с украинцем.

Я выбрал русского, объяснять что псковский спецназ или донецкие шахтеры действуют на Донбассе вне зависимости от моего благословения, сегодня совсем не было сил. Еще утром я пил на кухне кофе, а вчера гулял с дочкой. Мне надо минимум пару дней — перестроить организм на отсидку.

Взгляды русского и украинца определил сразу. Тот кто бывал за границей хорошо знает, что взгляд у наших особый. Лучистый как радиация в Семипалатинске.

Подошел к шконарю — JB-4 и начал натягивать синюю джинсовую простыню-мешок на тонкое подобие матраса. Джинсовая простынь! Показать бы это уже почти вымершему поколению мамонтов приветствующих перестройку в сакральных джинсах «Монтана», которые по уровню преклонения были сродни погребальной плащанице Господа.