Книга Лазури

Лаплас выглядел весьма неважно. Не то чтобы он был потрепан, изможден или вообще обладал какими-либо внешними признаками, которыми обычно наделяют поверженных демонов, но его смокинг больше не казался неделимым и монолитным сгустком черноты. И гонору у него явно поубавилось. Теперь он выглядел самым обычным антропоморфным кроликом в черном. Подумаешь. Мало ли во Вселенной странного.

Он стоял чуть в стороне, слабо выделяясь на фоне темноты, глядя куда-то мне в ноги. Я молча изучал его с неожиданным для себя жадным интересом. Суок смотрела то на него, то на меня.

— Вы знаете о том, что вы идиот? — наконец осведомился он придушенным от злости голосом.

— Да.

— Похвально. Возьмите с полки пирожок. Кроме того, вы болван, кретин и урод. Это вам известно?

— Странно слышать обвинения в уродстве из уст зайцеголового курильщика.

— Бросил, не курю! — его пальцы звучно хрустнули, стискиваясь. — Идиотская привычка, кстати. Что вы с собой сделали, вы хоть представляете?

— Нет, — честно ответил я. Мое спокойствие удивляло меня самого. Обычно я начинал заводиться с первого услышанного оскорбления. Наверно, на это он и рассчитывал.

Вот только теперь плевал я на всех кроликов мира.

— Как обычно, в общем. Какого праха вы вздумали меняться и дальше?

— Не ваше дело.

— Мое, юный сэр, мое! Я же говорил, чем это вам грозит.

— Вы мне вообще много чего говорили.

— И не зря говорил, — он заходил взад-вперед. — Да вы же слабоумный идиот! Вы хоть представляете, на что мне пришлось пойти, чтобы организовать эту вашу беготню по Мирам, соблюдая условия сделки? А то, чего вы себя лишили, вы себе даже вообразить не можете. Какая величественная творческая работа вам предстояла! Какие века и века созидательного торжества!.. Вы что, и впрямь решили, что я вашу душу съем или проиграю в карты? Ay de mi… какой же вы еще ребенок. Вам предложили в буквальном смысле слова ВЕСЬ СВЕТ — нет, все насмарку.

— О чем это вы?

— Вам-то теперь какая разница? Вы сами себя лишили возможности в этом участвовать.

— Значит, и говорить не о чем. А что теперь будет со мной?

— Откуда мне знать… — устало махнул рукой он. — Вы сами разорвали связь со своим деревом. Такого существа, как вы, в проекте Вселенной не было. И я имею в виду вовсе не ваши глупые игры с рогами и чешуей — да вы сами не знаете, как глубоко проникли изменения! Теперь ваше место на Древе пусто, в чем вы сами и виноваты. Что вы теперь будете делать?

— Устроюсь на работу. Надо же чем-то дочь кормить? — я почувствовал, как мою руку сжали ее пальцы, и сжал в ответ.

— Дочь? Так вы рассчитываете с ней помириться?

— Да, — я по-прежнему был честен.

— Глупый человек… впрочем, уже и не человек вовсе. Неужели вы и впрямь решили, что она вас простит?

— Замолчи! — Суок сделала шаг, но я удержал ее.

Он вытянул ко мне указательный палец, будто обвиняя.

— Нет, мой милый юный сэр, на это и не рассчитывайте. То, что вы сделали, всегда будет разделять вас, как огненная стена. Есть карма, которая не горит…

— Вы говорите совсем как он.

— Кто?

— Да внутренний голос же, — я постучал когтистым пальцем по виску. — Тот тоже любил заливать про несгораемую карму и спасение в бегстве. Это не вы ли, случайно, были?

— Внутренний голос? — насторожился он, но тут же раздраженно махнул рукой: — А, так вы о Факельщике. Нет, это был не я. Вы знаете, что такое эгрегор?

— В общих чертах.

— Ну, если в общих чертах, то с ним вы и говорили. Это он вас направляет.

— Направлял. Теперь его нет.

— Вы и впрямь так думаете? — хмыкнул Лаплас. — А куда он денется, по вашему? Сейчас откроете глаза, потянетесь, да и…

— Старо, — прервал его я.

— Простите?

— Старо, уважаемый.

— У меня великолепный слух, юный сэр. Простите?

— У меня не хуже. А разжевать это все довольно просто. Вон у вас зубы какие, — без малейшего вызова я указал пальцем.

— И все же я не понимаю…

— Тут и понимать нечего. Сейчас вы начнете мне внушать, что все происходящее было во сне, коме или марихуановом трипе. Вы укажете мне на абсурдность и полную невероятность появления дневника Коракса в /rm/ Ычана. Вы проведете множество убедительных параллелей. Например, если вы — Белый Кролик, то Келли — Чеширский Кот. Или, скажем, ворон на моем кольце — просто напоминание о злейшем враге. Корвус Коракс, так ведь?

— Вы это сказали, не я…

— А возможно, — не дал договорить ему я, — вы тонко намекнете, что я и сам — персонаж чьего-то фанфика, которого по всем законам жанра в хвост и в гриву гонят через семь кругов и катарсис. От Калибана к Ариэлю, так сказать. Что ж, и такое может быть. Вот смотрите…

Отвернувшись от Лапласа, я поднял руку и постучал пальцем по пустоте. Пустота издала глуховатый звон, будто я стукнул по слегка вогнутому стеклу.

Суок тихонько охнула.

— Эй, парень, не дури, — строго сказал я в пустоту. — Я ведь тоже живой, знаешь ли. Мне-то каково, ты подумал?

— А я тут при чем? — насмешливо поинтересовалась пустота глуховатым прокуренным баском. — Я уже давно ничего не решаю. Сам виноват, за базаром надо следить.

— Заметано, шеф, — я вновь взглянул на Лапласа. — Что скажете?