– Колтрин, – мягко произнесла женщина. Она была стара, но годы не согнули ее. По-прежнему возвышаясь над Колрином, она держала спину очень прямо и производила весьма внушительное впечатление. Ее исхудавшее лицо покрылось сетью морщин, но взгляд зеленых глаз был все так же остер. Длинные, когда-то рыжие, а ныне поседевшие волосы были собраны в пучок под шляпой, за исключением одной легкой пряди, выбившейся над левым ухом. – Или Колрин, как, полагаю, ты теперь называешь себя.
Она поклонилась рябине, как и Колрин ранее, разве что не так низко. Приветствие равных или же давних знакомцев.
– Так ты нарочно поставила здесь ловушку, и в нее попались сразу два не связанных клятвой мага, – с горечью сказал Колрин. Он оперся на ствол рябины, пытаясь сесть прямее, и застонал, когда дали о себе знать новые раны.
– Я и понятия не имела, что тебя можно найти в этих краях, – возразила Вераши. – По крайней мере до тех пор, пока не появилась здесь, но тогда все уже закрутилось.
– Значит, эта приманка стояла только на Нарамалу? – устало уточнил Колтрин. – Или ты рассчитывала выманить и Граннока тоже?
– Я не знала точно, что удастся выманить, – ответила Главная Волшебница. Она опустилась на колени рядом с Колрином и пробежала пальцами по ране на его ступне, снова останавливая кровотечение магией и каким-то образом снимая боль. Странно, зачем помогать обреченному, подумал Колтрин, и в нем загорелась крохотная искорка надежды.
– И я действительно пыталась удостовериться, что Нарамала успеет к посоху первой, поскольку время положить конец ее амбициозным планам пришло довольно давно.
– Ты знала, что она избавилась от клятвы?
– Конечно, – подтвердила Вераши. Она вздохнула. – Почти в каждом классе есть кто-то вроде Нарамалы, уверенный в своей избранности и превосходстве. А клятва, какой бы крепкой она ни была, не выстоит против постоянных жертвоприношений и использования магии крови. Знаешь, она ведь убила и Катерана с Лиеросом тоже, а еще немало бродяг и им подобных – тех, кого, как она полагала, никто не хватится. И все это время считала себя неуловимой.
Колрин вытер глаза, сделав вид, что слезы закончились. Катеран и Лиерос тоже учились с ним вместе. Он помнил первую встречу с ними и переполнявшее их счастье от того, что они будут учиться магии. Сила проснулась в обоих внезапно, и они никак не могли поверить, что получили места в университете Прана, лучшей из всех магических школ.
Указательный палец Вераши переходил от одной обгоревшей дыры на штанах Колрина к другой, сдвигая ткань с ноги, чтобы разглядеть протез, сделанный из окованного золотом нарвальего рога. Помимо золота, протез вдоль изгибов украшала гравировка в виде кораблей и моря, а также мелкий жемчуг и кусочки янтаря.
– Я раньше видела… лишь один… подобный посох, – задумчиво произнесла Вераши. – Волшебница по имени Сиссишурам проучилась у нас одно лето, около тридцати лет назад. Только ее посох заменял ей левую руку от локтя и заканчивался довольно жутким крюком.
– Сиссишурам была моей наставницей, – сказал Колрин. – Она хорошо вас помнила, а потому сказала, что с моей стороны довольно глупо возвращаться. Вераши не потерпит не связанного клятвой мага рядом, таковы были ее слова. Останься с нами, свободными детьми моря.
Вераши поднялась и направилась осмотреть тело Нарамалы и посох рядом с ним.
– Как вам удалось попасть внутрь камня? – спросил Колрин. – Какое заклинание понадобилось?
Вераши ничего не ответила, вместо этого подняв посох Нарамалы и теперь держа по одному в каждой руке.
– Похоже, я слишком любопытен для человека на пороге смерти, – сказал Колрин. И рассмеялся отрывистым смехом, почти перешедшим во всхлип. – Наверное, глупо с моей стороны интересоваться подобным сейчас.
– Ты уверен, что не вернешься в Пран? Клятва вовсе не тяжела для тех, кто не стремится к власти.
– Дело не только в клятве, – медленно заговорил Колрин. Затем поднял взгляд в небо, огромное, звездное, с фонарем луны, повисшим сбоку. С запада плыли облака, несомненно, несущие с собой дождь. Ночь снова наполнилась разнообразными звуками, и западный ветер, гонящий облака, постепенно крепчал, унося смрад мертвечины так же легко, как и ячменную солому с общинных полей. Колрин подумал о трех деревнях, расположившихся к северу, востоку и югу от полей, об их жителях, спящих под защитой запертых дубовых дверей и рассыпанной по подоконникам соли, верящих в то, что ему удастся их уберечь.
– Дело совсем не в клятве, – продолжил он. Затем поднял взгляд на Вераши, не зная, чего от нее ожидать: станет ли она палачом или посланцем, принесшим весть о нежданном помиловании прямо к его дверям. – Я хочу… Я должен остаться здесь. Я не смогу жить в городе, в любом городе. Я не желаю служить Великим Лордам и не нуждаюсь в золоте, слугах и прочей подобной чепухе. Я просто хочу творить маленькие чудеса для обычных людей и жить в мире. Я нашел… счастье… здесь. И не откажусь от него.