Книга магии

Он слегка бледнеет, но ей не приходится объяснять, что лучше пожертвовать двумя пальцами, заряженными магией, чем всем телом.

– Им все равно, какая рука, какие пальцы, – успокаивающе добавляет она.

Она снова смотрит на его руки, и у нее кружится голова. Он, ни говоря ни слова, позволяет ей себя спасать. Она берет его за руку и ведет в спальню.

* * *

Агнес сидит, откинувшись на подушки, рядом с Себастьяном. Он тихо посапывает. Она смотрит в огромное, во всю стену, окно. Слышит шум города, пробуждающегося у подножия холма, гудки судов, рынды на баржах и шум пенящихся волн.

Каждая миля извилистого канала между Голливудом и Тихуаной может обернуться ловушкой. Перед казнью без какого-либо судилища Агнес подвергнут пыткам и допросам. А Себастьяна… Агнес не может представить себе, сколько раз можно препарировать остеомага, не давая ему умереть.

И она придумывает план. Ей не на кого положиться. У нее нет денег. Но она многое умеет, знает, чего хочет, а это даже лучше наличных. Она сумеет выжить. Выберется из скотобойни сама и прихватит с собой Себастьяна. А потом будь что будет.

Агнес замечает пару птиц, кружащих высоко над холмом. Что‐то великоваты они для чаек или ястребов. Может, кондоры? Форма какая‐то необычная, несоразмерная. Она видит у них человеческие черты, когда птицы оставляют свою орбиту и резко пикируют к окну.

Агнес мгновенно сбрасывает простыни, хватает валяющиеся на полу джинсы, выхватывает из кармана складной нож и щелкает лезвием.

Налетчики врываются через окно.

У обоих серовато-розовая кожа, круглые карие глаза с красным размытым ободком, крылья волочатся по полу. Они отряхиваются, и осколки стекла градом разлетаются во все стороны.

Себастьян вскакивает, прикрываясь подушкой. Он втягивает носом воздух, принюхивается.

– Эти не местные.

– Нет. Кажется, из моих краев.

– Что вам надо? – спрашивает их Себастьян.

Агнес разбирает смех.

Когда в окно вламываются чудовища, совершенно ясно, чего им надо.

Один из пришельцев стряхивает с крыла стекло, надменно задирает подбородок, изо всех сил стараясь придать себе угрожающий вид. Наверняка из чинуш.

Цок-цок-цок по крыше, и на узком карнизе появляется волк. Он осторожно обходит разбитое стекло и прыгает в спальню. Агнес была права. С тремя полностью сформировавшимися головами он великолепен.

– Карл, что все это значит? – спрашивает Себастьян.

– Карл? – недоверчиво переспрашивает Агнес. – Его зовут Карл?

Три головы синхронно кивают.

– Да. А вы вовсе не Агнес Сантьяго, а Агнес Вальдес.

Есть лишь один способ узнать ее настоящее имя.

– Вы работаете на северян?

– Не может быть, – говорит Себастьян. – Я изучил его личное дело от корки до корки. Его свидетельство о рождении. Он родился на Двадцать девятой Палмс. Всю жизнь прожил в Южном Королевстве.

– Я здесь не для того, чтобы рассказывать о себе, – рычат в унисон все три головы. – Я руковожу операцией.

– Что‐то я ничего не понимаю, – признается Себастьян.

– Он явился проверить, как я выполняю приказ, – поясняет Агнес, не отводя глаз от волка. – Если я ослушаюсь, он исполнит его сам. И со мною разберется. Я правильно понимаю?

– Да.

– Что вам пообещала мантикора? Какую выгоду?

Агнес надеется, что, пока они разговаривают, Себастьян придумает какой‐нибудь волшебный трюк. Две птицы и волк в придачу – ей одной не справиться.

Но Себастьян ничего не придумывает. Он все так же, в ступоре, прикрывается подушкой.

Агнес оборачивается к нему. Перехватывает половчее рукоять ножа.

– Ну, спасибо за ночку, неплохо повеселились.

Внезапный бросок – и нож попадает птице-человеку точно в глаз с тупым звуком, словно прокололи замороженную сливу.

Будь это человек, лезвие рассекло бы клиновидную кость за глазницей и вошло бы в лобную кору мозга. Но в анатомии птиц Агнес не сильна, тем более в гибридах. Поэтому она достает нож, припрятанный под матрасом, и посылает его в горло человека-птицы.

Второй налетчик, вполне понятно, колеблется. Только что женщина безо всякой остеомагии убила его напарника. Это его губит. Агнес выигрывает достаточно времени, чтобы достать очередной нож из ботинка и ударить жертву между глаз. Непрошеный гость пронзительно вскрикивает и вываливается из окна. Агнес не слышит ожидаемого стука: у человека-птицы кости полые и он легкий.

Волк бесстрастно наблюдает за происходящим. Не его драка. Есть возможность оценить противника и как следует его вымотать.

Агнес касается коронки кончиком языка. У зуба металлический привкус, как у пули. Агнес выламывает зуб, челюсть пронзает острая боль. Она выплевывает его, целясь волку в сердце. Керамика рассыпается, как ей и положено, молотый клык василиска пенится и шипит на волчьей груди. Волк корчится от боли, завывая в три глотки. Серый мех стремительно желтеет, ржавеет и отваливается безобразными ошметками, обнажая розовую плоть.

Но волк не падает, не умирает. Он, рыча, кидается на Агнес. Его когти впиваются ей в руки, что‐то острое пропарывает ее ногу. Навалившаяся туша сдавливает ей грудь, и вместо крика выходит хриплое сипение. В шею вонзаются волчьи зубы, прокусывают горло, смыкаются, дергают…