Книга магов (антология)

И чтобы Змий не рассказал людям о случившемся, Бог сделал так, чтобы язык Змия мог произносить только ложь. И назвал его «Ста-на», что означало «Отец Лжи». А после вместе с предметом вышвырнул на землю, обрекши на долговечную жизнь.

Но не все зло собрал Он, остались крупицы зла в людях. Ведь были они теперь полувольны в своих деяньях и помыслах (а кое-кто твердит, что и до вкушенья от Древа были такими). Бараны, церковник, бывают разными…

Ну так вот, тогда и людей Бог отправил на землю, наказав размножаться и верить в Него, а Змия, которому дал имя Дьявола — проклинать. И стал Бог питаться верой их. Но вера людей слаба. В них остались крупицы зла, которое возникло в небесном Саду, и потому время от времени, примерно раз в столетие, вера эта сильно усыхает. А это приносит вред Богу, ведь, как уже говорил я, да и сами вы это знаете, Он питается человеческой верой.

Тогда Он придумал, как быть. Он отыскал на земле Дьявола, который уже долгое время пребывал там и желал смерти как избавления от своих страданий, и сказал ему: «Я дам тебе способ умереть. Когда вера людей в Меня будет слабеть, приходи к Огненной Туче, что над Вершиной Мира, и выкуй там клинок, использовав для того воду Божественного родника. Отыщи того, кто согласится убить тебя, и вручи ему клинок. Сам же, без помощи людей, не сможешь ты умереть никогда».

(Он знал, что никто не согласится убить Змия, ведь, как бы тот ни старался, лживые уста все переворачивали бы с ног на голову.)

«Но ведь люди будут страдать без воды, когда вся она окажется в клинке, — заметил Змий, прозванный Диаволом. — А если я не найду согласного убить меня?»

«Тогда через некоторое время вера их в Меня снова станет сильной, а клинок развоплотится — до следующего раза, — ответил Бог. — Таковы условия. Ты согласен?»

Змий ничего не ответил, но склонил голову в молчании. Велика была скорбь его, но стремился он к смерти, ибо имя его использовал Бог для того, чтобы обелить себя, и заставлял Он лгать Змия, и творить черные дела, а предмет Зла, носимый Дьяволом, жег ему руки и душу…

— Душа у Дьявола?! — взорвался Готарк Насу-Эльгад, еле сдерживавшийся все это время. — Какая чушь!

— Это только апокриф, — напомнил ему Эллильсар.

— Это ересь! — прогремел Глава Очистительницы, вскакивая с бревна, чувствуя, как разрастается в груди нечто холодное и мощное. Он помнил, где и в каком положении находится, но эта память была сейчас далекой и ненужной. — Ересь!!!

— Оставьте, — внезапно сказал молчавший все это время Тальриб.

Немой же махнул рукой.

— Пора ехать. Достаточно, — перевел Эллильсар.

— Вы не желаете дослушать до конца? — спросил, щурясь, старик.

«Не желаю, — ответил Моррел, а принц снова озвучил. — Конца у твоего апокрифа еще нет. Пока нет».

Сказатель вздрогнул и завернулся в плащ:

— Да, господин. Вы правы, господин.

— Итак, мы едем? — требовательно спросил Готарк Насу-Эльгад.

— Едем, — подтвердил принц.

Об Юзене все забыли, но тот, кажется, был не против, только поднялся с бревна и глядел им вслед, пока уезжали…

* * *

В конце концов они все же добрались до столицы, шумной, вонючей, дряхлой и цветастой — как уличная торговка.

В пути трудно было только поначалу, пока не оказались в ближайшем городке, а там уж Готарк Насу-Эльгад отыскал необходимое — все-таки связи Матери-Очистительницы оставались одними из самых прочных, в любые времена.

Король встретил прибывших в постели. Он лежал; в комнате резко пахло травами и вином. Заслышав о нападении на своего сына, этот чернобородый калеченный человек разъярился: он кричал, чтобы немедленно отправили в леса армию и уничтожили всех смердов, до последнего, потом внезапно стих и закрыл глаза. Моррел остановил Готарка Насу-Эльгада, собиравшегося о чем-то заговорить, и указал на Короля. Только тогда Глава Матери-Очистительницы догадался, что монарх спит. Все тихонько покинули комнату и разошлись кто куда: Тальриб — на конюшню, позаботиться о вещах и лошадях, принц — к себе, размышляя над содержанием необычного апокрифа; Готарк Насу-Эльгад — к лекарю…

Ненадолго.

— Моррела! Позовите Моррела! — Крик Короля разметал стайку придворных лакеев, эхом отразился в стенах спальни. Кто-то побежал за немым, кто-то успокаивал правителя, во дворе слышались хриплые ругательства, лай псов.

— Он здесь, мой Король, — сообщил Готарк Насу-Эльгад, глядя на входящего учителя. Тот был одет строго и неброско, почти не отличаясь от остальных высоких господ, собравшихся в спальне Короля.

— Оставьте нас, — прорычал Король. — Немедленно оставьте нас одних!

— Мой Король, а как же отпущение грехов? — осторожно и вместе с тем настойчиво поинтересовался Глава Матери-Очистительницы.

— Ступайте, во имя Распятого и всех глаз Тха-Гаята! Ступайте, или же я дотянусь до меча и покажу вам, на что способен ваш Король, пускай даже издыхающий!

Когда высокие господа удалились, он просипел — как выплюнул:

— Псы! — и некоторое время рассеянно смотрел в каменный потолок. Потом повернул голову и внимательно посмотрел на Моррела.