Книга магов (антология)

— Ты ведь знал, что это произойдет, — прошептал Король, показывая туда, где одеяло, облегая бедра правителя, внезапно обрывалось. Дальше ног не было — их отрезали врачеватели, убоявшись гнили. Обломки костей, попав в кровеносные сосуды, вызвали болезнь, от которой не знали спасения. То, что Король остался без ног, лишь оттягивало роковой исход.

— Ты знал, — повторил Король. — Поэтому и приехал. Я догадался, что это не та вещь, которую можно подарить. — Он потряс в воздухе рукой: — Не та! И знал, что ты вернешься за ней — пусть даже и не по своей воле. Он сводил меня с ума, этот взгляд, он словно бы переливался в меня смрадными волнами, вынуждал творить страшные вещи. Я не помню всего — я ведь не обязан помнить! — но то, что помню, — этого вполне достаточно! Где ты взял это?

— Нет! — вскричал он тут же, махая руками и захлебываясь. — Нет! Не говори! Ничего не говори! я не желаю знать!

Просто забери это у меня, просто забери и ступай прочь, живи рядом с этими домашними псами, живи, волк, делай вид, что ты похож на них, но на самом-то деле… — Король рассмеялся. — Ты хитрее их всех. Забирай. — Он протянул руку, но Моррел отрицательно покачал головой. Достал пергамент, написал: «Только после смерти».

— Да! — воскликнул Король. — Да, да, да, да!.. Как же я сразу не догадался? Так и должно быть — «после смерти». Да. Я напишу об этом в завещании. «А учителю моего сына, высокому господину Моррелу, — перстень, что ношу на левой руке, на безымянном пальце». Да.

«Нет необходимости. Он все равно вернется ко мне — так или иначе».

Король посмотрел безумными глазами на пергамент, потом на Моррела — и расхохотался, словно услышал удачную шутку.

Моррел поклонился ему и вышел прочь, не оглядываясь. Оглядываться было не на что.

* * *

Король умер ночью, когда неожиданно началась пыльная буря, одна из многих, посещавших страну последние несколько лет. Все было похоже на грозу — только без дождя. Серые тугие вихри пыли скручивались между каменными стенами и устремлялись в небо, попутно забивая песок во все щели, в глаза случайным прохожим, в шерсть бездомных собак. В замке было пустынно, по залам и коридорам бродило эхо, то и дело натыкаясь на растерянных придворных. Высокие господа, собравшиеся со всей страны по приказу правителя, скучали, тискали в углах служанок и отрешенно накачивались вином из погребов замка. Им было не менее страшно, чем остальным. Хотя принц Эллильсар и казался человеком, способным спасти страну, сомнения оставались у всех. А то, что старый Король умирал, — в этом высокие господа достигли необычайного, просто-таки неприличного единодушия, никогда им прежде не свойственного.

Король умер. Готарк Насу-Эльгад, остававшийся с ним до последнего, мало что понял из сумбурной, прерывистой речи больного. Что-то о судьбе и проклятии, о каком-то завещании и глазе, который «смотрит, смотрит, СМОТРИТ!..» Готарку Насу-Эльгаду было страшно. Он твердо решил, что Король каким-то образом подпал под власть могучих сил зла.

Священник, отпускавший грехи, вышел от правителя побелевшим, как первый снег. Он сунул молитвенник в руки служки и ушел к высоким господам — напиваться.

Глава Матери-Очистительницы возблагодарил Распятого Господа нашего, что не стал отпускать грехи лично. Ему вполне хватило туманных полубредовых речей Короля… Потом правитель скривился, усмехаясь одним только уголком рта, просипел: «Кончено!» — и замолчал навсегда. Готарк Насу-Эльгад с содроганием опустил покойнику веки — с первого раза не получилось, пальцы вспотели и соскальзывали, он раздраженно нажал посильнее и буквально стянул остывающую кожу вниз. Вышел в коридор, пытаясь унять дрожь, прошелся туда-сюда, потом вроде бы почувствовал себя лучше, позвал прислугу и всех, кого следовало.

Принц не выглядел удрученным. Скорее излишне собранным, серьезным. Он отдавал правильные приказы и вел себя как подобает, но настоящей скорби не испытывал. Впрочем, ее не испытывал никто — за последние несколько лет Король изменился отнюдь не в лучшую сторону.

Последующие дни растаяли в суматохе дел, сопутствующих похоронам и коронации. Сначала одно, потом — с двухсуточным перерывом — другое. Фактически же Эллильсар уже правил страной и, к удивлению и облегчению многих, правил мудро. Ему удалось кое-как разобраться с нахлынувшими делами, он даже нашел свободное время, чтобы поговорить с Моррелом.

Прежде чем войти, немой учитель постучался. Принц самолично открыл дверь и впустил в кабинет этого высокого поседевшего человека, который, казалось, совсем не изменился с тех пор, как впервые появился у стен Зенхарда.

— Кем бы ты хотел видеть себя в будущем? — спросил Эллильсар, присаживаясь на край стола, заваленного свитками. — Говори, для тебя нет ничего невозможного. Я обязан тебе многим.

«Все, что я пожелаю?» — уточнил Моррел.

— Да, — спокойно подтвердил Эллильсар. — Все, что пожелаешь.

«Я должен подумать».

— Хорошо. Но…

«Что-то не так?»

— Просто я хотел спросить… — Эллильсар помолчал. — Нет, ничего. Когда ты решишь?