Книга Мануэллы

В 31-ой больнице меня продержали в полубессознательном состоянии без “Баралгина” почти сутки: не могли поставить диагноз. Смешно: за две недели третий раз с ложным аппендицитом, никаких намеков в анализах, а обезболивающего – ни-ни, да еще первую ночь пришлось спать на каталке в коридоре. На второй день в больницу пришла Наташка (она даже не знала, куда меня отвезли), принесла два пакета сока, “Икону” Форсайта, салат и хлебцы. Первое мне очень пригодилось, из второго я осилил только двадцать страниц, третье она съела сама, а четвертое у меня пролежало до скончания больничных дней. Но главное, что пришла она. Она сказала, что проблема, которая возникла в первую нашу ночь, благополучно разрешилась и теперь она жалеет, что я в больнице. Господи, как же сильно я об этом жалел после таких её слов!

Спустя два дня мне удалось нелегально вырваться из больницы. Был радостный теплый день, я получил “в мышцу” двойную дозу спасительной жидкости и был готов к героическим подвигам. На маршрутном такси № 688 долетел до “Кунцевской”, встретил мою ненаглядную у кинотеатра, где у нас проходило вождение и!..

Но сначала мы прошлись по магазинам: зашли в “Молодежный“, затем в “Можайский”, купили её любимого йогурта “Danone”, стратегического клиента “Young`а”, доехали до моего дома…

Новая женщина, как неизведанная вселенная – одна за другой раскрываются её тайны с течением времени. Потом уже знаешь, как доставить ей большее удовольствие, что она любит, предпочитает и как сама лучше способна подарить тебе счастье. Вы привыкаете друг к другу. Вы начинаете любить. В тот день я сказал ей об этом. Тогда еще слова не были наполнены смыслом: просто надо было как-то ответить на невероятное удовольствие, ответить адекватно удовольствию, поблагодарить мою сказочную королеву. Солгал ли я тогда? Не знаю. Знаю лишь, что мне с ней было очень хорошо, как будто претворилась мечта из одноименной песни Лозы: “…за которыми верят и любят, и ждут”, – любовь для меня всегда была чем-то выстраданным. Здесь же все легко и ласково. Слишком легко и ласково! Ей от меня ничего не было нужно. Ничего, кроме меня самого; мне и тому подавно. Она имела несколько счетов в иностранных банках, сама планировала свою жизнь, собиралась обзавестись семьей не раньше, чем через десять лет, а настоящее время – посвятить себе и своим любимым. Я же, свободный художник, сколотивший небольшой капиталец на рынке недвижимости, тоже отнюдь не нуждался в чьем-либо попечительстве. У нас были почти одинаковые взгляды, одинаковые вкусы, одинаковые пристрастия; но мало того – я скоро стал растворяться в ней, полностью сливая свою душу с этим волшебным сиянием, до сих пор мною не постижимом в своем совершенстве. Можете ли вы представить – никакого снобизма, абсолютно! Она настолько естественна, настолько четко воспринимает реальную жизнь, настолько лишена гнилых предрассудков, что даже удивляешься и не знаешь кого благодарить: то ли пионерские лагеря, где она проводила каждое лето, то ли её родителей, то ли господа Бога, сотворившего такое великолепие!

Самое ужасное, что это великолепие я больше никогда не увижу. Но если никогда, какое же это великолепие? Что могло помешать ей связаться со мной, как ни её собственное желание? А если так, то какая оправдывающая причина могла стать выше нашей дружбы? Её муж? Эта догадка не менее фантастическая, чем все остальные.

Да, она была замужем, об этом я узнал несколько дней спустя после своего больничного побега. Она сидела у меня дома и, как всегда, звонила брату, чтобы сообщить, что задержится. Вдруг её лицо изменилось, голос стал медленным, ледяным, она перезвонила родителям, которые подтвердили страшную информацию, и принялась лихорадочно курить. Я не настаивал, чтобы она все рассказала, но видеть её в таком убитом состоянии было невыносимо. Она боялась, она не хотела ехать домой и предложила отправиться в боулинг. Я сказал, что это не выход, но если ей так будет лучше… Тут она все рассказала, кроме причины, послужившей к размолвке. Я даже, помнится, пытался защитить мужа, ибо, право же, для меня это было небольшим шоком.

– Ты его защищаешь? – произнесла она с удивлением злобной царицы, от презрительного взгляда которой я готов был провалиться сквозь землю.

– Я не знаю, что послужило причиной разрыва, поэтому не имею права никого защищать, однако ты рассказала на сколько была счастлива с ним, а разбрасываться такими отношениями я считаю кощунством. Но ты очень здравомыслящий человек, поэтому все сделаешь правильно и уж тем более не во вред себе, в этом я уверен. Поговори с ним, это все равно придется сделать рано или поздно.

Она уехала, их разговор прошел спокойно, и муж ни с чем возвратился в Калифорнию. У него уже больше полугода в письменном столе лежали присланные по факсу документы о разводе, но подписывать он их не желал.