Книга мёртвых

И наконец, чувства. Ощущение, что у него есть тело, что он может шевелиться. Но это чувство было свойственно и любой амебе, этой примитивнейшей из всех форм жизни. Ему не хватало главного — разума.

Он еще не полностью очнулся, но его полуразложившийся мертвый мозг, ведомый инстинктом, присущим каждому созданию, уже начал посылать в тело слабые импульсы. Его мышцы, сшитые ниткой, были слабыми, а движения медленными и неловкими. Воля существа еще не восстала из царства тьмы, душа и тело пока не объединились.

Болезненный удар прошел по его огромному телу. Молний вокруг стало больше, все мышцы напряглись. А потом… у него забилось сердце. Один удар, за которым последовала долгая пауза. Затем второй… третий. Его легкие, распухшие от спирта, в котором они хранились несколько дней, раздулись от первого болезненного вдоха. По его венам потекла смесь крови и запретных эссенций, наполняя мертвые органы новой ужасной жизнью.

Несколько минут пробужденный мозг собирался с силами, а затем отдал свой первый приказ.

И вот… его веки поднялись!

— Он жив! — Этот крик заглушил шум трансформаторов, эхом отразившись от стен подвала.

Профессор Сибелиус горящими глазами уставилась на содержимое стального цилиндра, а ее тонкие пальцы заскользили по ржавым запорам смотрового окошка.

— Он жив, Максимилиан! Я это доказала! Я оживила мертвую материю! — Женщина задыхалась от возбуждения. — Я была права! Он жив!

Запоры на окошке щелкнули. Пары глицерина поднимались вверх, блестящими каплями оседая на внутренней поверхности цилиндра. Анна Сибелиус дрожащими руками открыла последнюю защелку и подняла стекло. Оттуда вырвался горячий воздух, и у профессорши на секунду перехватило дыхание от едкого запаха селитры и серы. Закашлявшись, Сибелиус отвернулась, разгоняя рукой густые клубы дыма. Не дожидаясь, пока запах выветрится, она задержала дыхание и склонилась вперед.

Он стоял там. Мускулистый, с благородным красивым лицом, ростом в два с половиной метра, с бледной блестящей кожей, сшитой тонкими стежками.

Дело всей ее жизни. Голем.[16]

Его покрытая густыми волосами грудь поднималась и опускалась. Под кожей Сибелиус увидела игру мышц и восхищенно улыбнулась, заметив, как сжимаются и разжимаются его огромные кулаки. Взгляд его голубых глаз был чист, лицо с правильными чертами открыто, кадык подергивался.

Он был жив! Жив! Анна Сибелиус с трудом отвела от него взгляд. Раскрасневшись, она повернулась к своему ассистенту, посмотрев на него сквозь толстые стекла роговых очков. Максимилиан наладил подачу тока от трансформаторов и вновь подошел к лестнице.

— Он дышит, Максимилиан, — растроганно прошептала она. — Мне это удалось!

— Мне это удалось, госпожа профессор, — поправил ее Максимилиан. — А вам вряд ли придется испытать радость по этому поводу.

В его голосе прозвучал холод. Максимилиан медленно сунул руку в левый карман халата.

— Что ты хочешь этим сказать? — Анна Сибелиус, опьяненная радостью, насторожилась и попыталась взять себя в руки. Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла всю чудовищность этих слов. И что это нашло на Максимилиана?

— Если ты, идиот безмозглый, думаешь, что…

— Заткнись, старая дура! — заорал ассистент. — Неужели ты, тупая карга, до сих пор не поняла, — его рука скрылась в кармане, — что я вовсе не собираюсь делиться с тобой славой?

С этими словами он достал из кармана «дерринджер», и на отполированном дуле пистолета заиграли отблески света. Спокойно взглянув на оружие, Максимилиан направил его на старуху.

— Я не один год изображал из себя дурака, мирясь со всеми твоими причудами, — прошипел он. — Может, ты думала, что я делал это зря? Все эти унижения, которые мне довелось перенести…

Анна Сибелиус побледнела. Самоуверенность в ее голосе сменилась страхом.

— Максимилиан, я… Я заклинаю тебя…

— Rien пе va plus, госпожа профессор. Ничего не выйдет. Просто умрите.