Книга нераскрытых дел

Из клиники меня уволили.

Мне не в чем их упрекнуть. Однажды я вышла с работы никем, потом несколько месяцев провела в больнице и вернулась домой знаменитой – возможно, печально знаменитой. Не знаю.

Но это не имеет значения. Дел у меня по горло. Трафик и число подписчиков «Книги нераскрытых дел» взлетели до небес. На меня посыпались предложения об интервью, но принимала я лишь немногие. Я начала работать над статьей, посвященной моим беседам с Бет и той удивительной истории, которую она мне рассказала. Статья получилась длинной и стала лучшей из всех, что я до сих пор написала. К моему удивлению, ее купил журнал «Роллинг стоун». За публикацией последовали новые предложения – новые статьи о деле Леди Киллер, а также о других делах, которые я изучала. Меня приглашали на подкасты, а затем с помощью Майкла я решилась на немыслимое – начала вести подкаст сама. Старт был успешным, и число подписчиков постепенно росло.

Я никогда не стремилась к публичности. Не гонялась за славой и бежала бы от нее теперь, если бы она не играла важную роль: поддерживала внимание к Бет.

Дела у Майкла и его детективного агентства тоже пошли в гору, он брал все более выгодные и интересные заказы. Отношения у нас были серьезные, и это стало лучшим, что случилось со мной в жизни, – я была без ума от него, и он, как мне кажется, испытывал ко мне такие же чувства. Мы вместе работали над многими проектами, его и моими, и много ночей проводили вместе – у него или у меня. Но решили пока не съезжаться и не заводили разговоров о браке. Мы оба уже один раз обожглись – одна из тех вещей, которые мы понимали друг о друге без слов. И таких вещей в наших с Майклом отношениях было много.

– Он мне нравится, – сказала Эстер, когда однажды в субботу мы с ней обедали в центре Клэр-Лейка. – Он очень серьезный, как и ты. Умный. Любит тебя. И, как говорят современные девочки, он краш.

Я поморщилась:

– Пожалуйста, перестань. Ты уже ведешь себя как чокнутая мамашка, хотя еще не родила.

Сестра улыбнулась и сделала глоток минералки с лимоном. Они с Уиллом записались на первую процедуру ЭКО, и тут обнаружилось, что она уже беременна. Теперь она лучилась тихим счастьем, хотя оставалась все той же трезвомыслящей и целеустремленной Эстер. Все, что касалось ребенка, было просчитано до мелочей. Я бы не удивилась, если бы узнала, что у него уже есть пенсионный план.

– Ты можешь быть крутой теткой, – сказала Эстер. – А я буду чокнутой мамашкой. Это мне подходит. Как твоя физиотерапия?

Я пожала плечами и подцепила вилкой ломтик жареной картошки – правой рукой, потому что левый локоть почти все время болел.

– Хожу, когда есть время.

– Шей. Ты слишком много работаешь. У тебя была жуткая травма. Ты должна себя беречь.

– Я берегу. Буду беречь. Как только все это закончится.

Эстер нахмурилась.

– Я знаю, что Бет уже за шестьдесят, но выглядит она совершенно здоровой. А ты выставляешь ее убийцей. Может, тебе нужно опасаться темных парковок?

– Я не бываю на темных парковках, – ответила я. – Бет играет со мной, когда говорит, что подаст иск. Это блеф. Ее не волнуют обвинения в убийствах. Иначе она никогда бы не согласилась на разговор со мной.

– Я этого не понимаю, – сказала Эстер. – Не бывает людей, которых не волнуют обвинения в убийстве.

– Потому что ты не знакома с Бет.

Я не стала говорить ей об аневризме. Бет считала, что времени у нее мало, и ей было все равно, как пройдет остаток ее жизни – недели, месяцы, а возможно, годы. Она сорок лет была прикована к этому дому, к Лили, Мариане и Джулиану. С нее хватит.

В час ночи зазвонил телефон. Я лежала одна – Майкл рано утром улетал в Сан-Франциско, – и уже начала засыпать. Уинстон, свернувшийся у моей груди и мявший лапами мою футболку, недовольно прижал уши, когда я протянула руку за телефоном.

– Привет, Бет, – сказала я. В час ночи могла звонить только она.

– Анонимный источник? – спросила она, не потрудившись поздороваться. – Они правда на это купились? Не знаю, обижаться мне или смеяться.

– Попробуйте все сразу.

Я воспользовалась одним из приемов, позаимствованных у Бет. Она имела в виду статью, только что появившуюся на сайте Си-эн-эн, в которой я упоминала анонимный источник, намекнувший мне, что в 1978 году Бет, возможно, убила единоутробную сестру.

– Один черт. – Бет разговаривала не как женщина за шестьдесят, а как двадцатитрехлетняя девушка, какой была в семидесятых. – И еще я видела «60 минут». Пытаетесь сыграть на струнах моего сердца?

В программе «60 минут» вышло интервью со вдовами и выросшими детьми Томаса Армстронга и Пола Верхувера. Обе женщины рассказывали, какой катастрофой стала для них гибель мужей.

– Нет, это все Майкл, – ответила я Бет. – Вы это прекрасно знаете. У вас нет сердца.

– У вас тоже.

Я улыбнулась, погладив недовольную морду Уинстона Мурчилля.

– У меня есть сердце, Бет. Просто я его вам не показываю. Как Лили? Я не видела ее с тех пор, как она столкнула меня со скалы.