Книга несчастных случаев

– Номер один: я хочу встретиться с Джейком.

Мэдди почувствовала, как у нее загорелись щеки.

– Олли, мы же говорили об этом…

– Никакой опасности нет.

– Он в тюрьме.

Где, как считала она, ему и место. Этот долбаный урод создал секту. Терроризировал ее сына. Похитил мужа. Хотел уничтожить мир. До сих пор Мэдди с трудом верила, что все виденное и сделанное ею произошло в действительности. Сердцем она понимала, что так и есть. И в то же время оно оставалось невозможным, нереальным. Она старалась считать случившееся кошмарным сном, словно сам факт признания заново подпитывал его силами.

– И пусть там сгниет, – добавила Мэдди.

– Он там и сгниет. Просто я подумал… мне нужно поговорить с ним. Он – это я. Или был мною… Не знаю. Быть может, я смогу ему помочь. Многое из того, что в нем было… теперь этого больше нет. Я так думаю. Надеюсь. – В ту ночь на каменном поле то, что осталось от Джейка, оказалось живым – дрожащие, бессвязно бормочущие останки. Говоря словами Оливера, «он был выпотрошен». Оливер объяснил матери, что Джейк так долго полагался на демона у себя внутри – точно так же, как и демон полагался на него, – что без него просто потерялся. Боль наполняла его. Давала ему цель в жизни. Без нее Джейк превратился в марионетку, лишившуюся кукловода, – по крайней мере, так показалось Оливеру.

– В нем должен оставаться человек, мам. Посещения разрешены, я уже навещал Джеда…

– Ну хорошо. Всего один раз, – вздохнула Мэдди. – И отвезу тебя я, а не Калеб.

– Договорились.

– Вот и отлично.

– Второе, получается, связано с первым…

– Господи Иисусе, укрепи.

– Я хочу научиться водить машину.

У Мэдди вырвался непрошеный взрыв хохота.

– Ой, Олли! Милый ты мой ребенок! Даже не знаю, готова ли я к подобному стрессу. Пожалуй, лучше столкнусь еще с одним потенциальным апокалипсисом.

– Ну же! Через месяц мне стукнет шестнадцать. И я смогу получить права и…

– Мой сын водит машину… Твою мать!

– И я очень ответственный, и, честное слово, это позволит мне не держаться за твою юбку и не зависеть от других ребят – этих подлых, лживых, ненадежных подростков…

– Сейчас тебя возит Калеб, а Калеб нам нравится, помнишь?

– Я не могу вечно зависеть от Калеба.

– Фух. Боже… Я стала старой? Черт, я действительно становлюсь старой. Олли, ты обязательно должен был вывалить на меня это сегодня? Шестнадцатилетний сын. Водит машину. Водит машину!

– Вовсе ты не старая. Просто я… взрослею.

Мэдди воткнула в землю совок.

– Время движется для всех нас, парень. Господи, ладно… Итак, два из трех. Пока ничего. Кстати, а почему бы нам не остановиться на этом? О третьей вещи пока забудем; напомнишь через год, а лучше через три.

– Я точно знаю, где ты будешь учить меня водить.

И как раз в этот момент, словно по заказу, на дорожке показался пикап.

Машина Фиги.

– С этим придется подождать, – сказала Мэдди, вставая.

Она махнула Оливеру, и они направились встречать Фигу. Тот поставил машину и вылез из нее, немного поморщившись, – раны, полученные в ту ночь в чертовом парке, едва не прикончили его. На самом деле Фига тогда решил, что уже умер, – даже рассказал, как лежал на земле и смотрел вверх, на то, что он посчитал схваткой дьявола с ангелами, ниспосланными богом. Крылатые существа налетали на черную корчащуюся массу, отрывая от нее клочья.

Фига крепко обнял Мэдди. Затем пожал руку Оливеру.

– У меня обеденный перерыв. Решил заскочить к вам, поделиться последними новостями.

На лице у Мэдди расплылась улыбка, стремительно, словно лесной пожар.

– Знаешь, Фига, пусть это будут новости про малышку, иначе я тебя сильно тресну!

Фига рассмеялся:

– Малышка задерживается, так что на завтра назначено кесарево. Это не все новости. Мы тут подумали, Зои и я: Мэдди, ты не станешь крестной нашей дочери?

Сначала Мэдди ничего не сказала. Она просто стояла, охваченная дрожью. А затем издала такой крик, как если бы… ну, как если бы счастье было живым существом, а это был его клич, призывающий другое счастье спариться, чтобы породить еще больше счастья. Мэдди не могла сказать, приходилось ли ей когда-либо прежде визжать от восторга, однако сейчас, учитывая все случившееся, она готова была принять столько радости, сколько могла.

После ужаса надежда становится особенно благодатной почвой.

– Я так понимаю, ответ положительный, – усмехнулся Оливер.

– Готова стать духовным наставником вашего ребенка, – безумно сверкнув глазами, подтвердила Мэдди.

– Духовная часть нас не очень-то интересует; мы просто хотим, чтобы ты была рядом, когда понадобишься дочери. И не вздумай учить ее неприличным словам!

– Ничего не обещаю, твою мать, – ответила Мэдди.

– Ну а ты, – Фига повернулся к Оливеру, – не хочешь стать, если так можно выразиться, почетным приемным дядей?

Теперь настал черед Оливера. Он не стал визжать, просто просиял. Зажегся ярче утреннего солнца.

– Можете положиться на меня. Я буду хорошим дядей. Просто замечательным дядей. Великим дядей.