Книга о музыке

Разумеется, это не означает, что в XXI веке мейджоры не издают замечательные новые академические записи, — в каждом каталоге их предостаточно. Скажем, резиденты Sony Classical — дирижеры Теодор Курентзис и Эса-Пекка Салонен, пианисты Аркадий Володось и Люка Дебарг, скрипач Джошуа Белл и виолончелист Йо-Йо Ма. Причем каждый год в каталогах находится место и кроссоверу, и авангарду, и классикам, и модернистам, и фортепианной музыке, и симфонической. Но к продукции каждого лейбла нужно подходить избирательно: даже такие легендарные логотипы, как Decca или Deutsche Grammophon, не дают автоматической гарантии качества или художественной уникальности.

Нет пророка

Как ни удивительно, лучшие записи крупных компаний (в том числе те, что получают престижные премии) регулярно лидируют в рейтингах «худших». Так, например, диск со «Свадебкой» Стравинского и Скрипичным концертом Чайковского в исполнении Патрисии Копачинской с оркестром MusicAeterna (дирижер Теодор Курентзис) стал худшей записью по версии сингапурской редакции газеты Sunday Times (что бы это ни значило).

Зато бэк-каталоги крупных компаний — это впечатляющий парад академической элиты прошлого столетия. Многие из них прочно ассоциируются с отдельными именами и оркестрами, вот лишь несколько примеров:

Decca — Георг Шолти, Чикагский симфонический оркестр, Кливлендский оркестр;

Deutsche Grammophon — Герберт фон Караян и Клаудио Аббадо, Берлинский филармонический оркестр, Метрополитен-опера;

Philips (он же PolyGram) — Сейдзи Озава, Бостонский симфонический оркестр;

CBS (и Columbia как ее подразделение) — Леонард Бернстайн, Нью-Йоркский филармонический оркестр.

За пределами Солнечной системы

Но есть ли жизнь за пределами мейджор-лейблов? О да, причем в последние пару десятков лет здесь-то и происходило если и не все самое интересное, то очень и очень многое. Коста Пилавачи объясняет почему: «Когда у меня спрашивают, в чем разница между „мейджорами“, такими как Deutsche Grammophon, Decca, Sony Classical или Warner Music Group, и „независимыми“ типа Hyperion, Chandos, Ondine, Bis, Onyx, Naxos и т. д., я отвечаю — разница в работе с артистами. Крупные компании занимаются тем, что делают из артистов международные бренды. Независимые концентрируются на том, чтобы записывать и выпускать тот или иной репертуар»[347].

В этом смысле показательна история Naxos — компании, основанной в 1988 году в Гонконге немецким менеджером Клаусом Хайманном: сейчас по доле на рынке классической музыки Naxos уже практически ничем не уступает любому из крупных игроков. Здесь в самом деле никогда не делали ставку на звезд — первые шаги в бизнесе лейблу помогли сделать малоизвестные в западном мире восточноевропейские оркестры, которые Хайманн смог удачно прибрать к рукам, когда они еле сводили концы с концами после падения СССР и бывшего социалистического блока. Им сделали предложение, от которого невозможно было отказаться: множество записей симфонических партитур (включая редкие — они иногда издавались под вывеской братского лейбла Marco Polo) в обмен на весьма существенные по меркам условной Чехословакии конца 1980-х, но разовые выплаты. В дальнейшем права на исполнение полностью перешли к компании, и о роялти (ежегодных выплатах за каждый проданный компакт-диск) речи не идет. Подобная схема вряд ли соблазнила бы дирижеров и оркестры первого эшелона, привыкших к контрактам иного рода, а тут получалась взаимовыгодная сделка: лейбл получал в распоряжение масштабный каталог качественно исполненной классики, причем по бросовым ценам — это позволяло Naxos продавать диски в три раза дешевле стандартной отпускной цены записей крупных компаний, — а влачившие жалкое существование профессиональные оркестры из Загреба или Братиславы имели гарантированный кусок хлеба с маслом.