Книга о музыке

С эпохой компакт-дисков связано окончательное превращение индустрии звукозаписи в большой бизнес. Уверенность в CD как идеальном музыкальном носителе — не только с точки зрения качества звука, но и с точки зрения долговечности: диски не размагничиваются, как кассеты, и не запиливаются от постоянного использования, как виниловые пластинки, — удачно совпала с периодом экономического роста в развитых странах, открытием новых рынков (например, российского — после распада СССР) и свободным развитием продаж вследствие глобализации. В результате рынком культурных ценностей — включая издание записей классической музыки — всерьез заинтересовались в том числе и те, кто прежде не выказывал подобных склонностей: раньше боссами музыкальных лейблов становились прежде всего меломаны, теперь многие шли сюда заработать.

Так начался грандиозный передел собственности второй половины 1980-х, по результатам которого бразды правления оказались сосредоточены в руках нескольких крупных корпораций: голландская Philips, например, поглотила британскую Decca и немецкую Deutsche Grammophon, немецкая BMG получила в свое распоряжение каталоги американской RCA и итальянской Ricordi, японская Sony стала официальной наследницей американской Columbia, а американский конгломерат Time Warner Inc. завладел правами на записи фирмы Finlandia, французской Erato и немецкой Teldec. Процессы слияния и поглощения периодически происходят до сих пор: в 2012-м легендарная британская контора EMI вошла в состав Universal.

Подавляющее большинство новых «хозяев жизни» сделали себе имя в немузыкальных сферах: Philips и Sony — всемирно известные концерны по производству электроники, а Warner — телевизионный гигант, стоявший у истоков, к примеру, новостного канала CNN и кабельного канала HBO, по сей день с успехом транслирующего кассовые сериалы. Музыка, в том числе академическая, была для них не более чем перспективным активом — хотя руководители Sony и были большими любителями классики, а один из них, Норио Ога, даже дирижировал оркестром на любительском уровне.

Арнонкур так описывал изменившуюся реальность: «В 1950-х и 1960-х вы имели дело с подлинными личностями, с продюсерами, понимавшими, что такое ответственность, и готовыми брать ее на себя. Выше продюсера стоял только глава компании. Позже, когда компании обратились в боевые корабли, боссы их даже не знали, что происходит в том маленьком, неизвестно где расположенном углу, в котором непонятно кто играет классическую музыку. Вы вели переговоры с очень милыми людьми, однако они не обладали никакой властью, а личного контакта с теми, кто принимает решения, у вас не было»[344].

Музыка и бизнес: кто кого?

Смена репертуарной оптики в этих условиях была неминуема. Так, продать концертные исполнения оперных арий было явно проще, чем оперы целиком, — особенно если в деле задействованы суперзвезды. Пример здесь подали в 1990-м «Три тенора» — выступление Лучано Паваротти, Хосе Каррераса и Пласидо Доминго под этим брендом в римских термах Каракаллы, приуроченное к финалу чемпионата мира по футболу, стало международным музыкальным блокбастером (впоследствии они «озвучат» и три следующих футбольных финала). То же касалось и инструментальной музыки: диск «Времен года» Вивальди с лихим скрипачом Найджелом Кеннеди в качестве солиста был разбит на трехминутные отрывки для облечения восприятия и потенциальных радиоротаций — индустрия классической музыки таким образом как будто бы возвращалась на сорок лет назад, во времена пластинок на 78 оборотов. Фирма Universal выпустила сборник академической музыки, в котором из произведений вырезались «скучные» фрагменты. Наконец, возник термин кроссовер — классика, поданная как поп-музыка, или, наоборот, поп-музыка, переодетая классикой, а также их разнообразные комбинации.