Книга о Петербурге

25 апреля 1753 года в очередной раз отмечался день коронации Елизаветы Петровны. Основные торжества проходили в Москве. По проекту Ломоносова там устраивалась иллюминация, но есть все основания полагать, что самое интересное, с точки зрения достославного академика, должно было произойти здесь, в Петербурге, в момент пушечной пальбы с Петропавловской крепости. Дело в том, что его друг профессор Рихман («академик в Академии и профессор в Университете»), заблаговременно озаботившись получить соответствующее разрешение, готовился провести научный эксперимент, связанный с праздничным петербургским салютом.

Вот уже год, после открытия Франклином атмосферного электричества, друзья-ученые проводили эксперименты над этим таинственным явлением. Георг Рихман изобрел то, что Ломоносов называл «громовой машиной», — каждый установил по таковой у себя дома (оба жили на Васильевском острове). Устройство простое: подвешенный на шесте металлический прут (это над крышей) и соединенная с ним проволокой железная линейка, которую можно закрепить, например, на гвозде, вбитом в стену в сенях, — и далее, это наиважнейшее: к верхнему концу линейки прикреплена льняная нить. С приближением грозы линейка и нить электризуются, причем зарядом (сказали бы позже) одного знака, отчего нить отклоняется под некоторым углом. Рихман придумал измерять «электрическую силу»: он приспособил для определения углового отклонения нити квадрант. То есть создал, по сути, первый измерительный прибор для исследований электричества, его так и называли — «электрический измеритель». Занятно, что измерения «электрической силы» производились в градусах.

Ну а при чем тут пушки?

А при том, что на тот момент не было точного знания, не есть ли гром причина «электрической силы».

Рихман и раньше не замечал отклонения льняной нити во время выстрелов пушки, но то в домашних условиях. А жил он на углу Большого проспекта и 5-й линии — на некотором расстоянии от источника крепостной пальбы. Сейчас ему представился случай испытать грохот сразу пятидесяти орудий непосредственно в крепости.

Рихман подвесил железный прут на шелковой веревке вблизи от двух пушек. Было в тот день ветрено, опыт с нитью пришлось отменить, но это не повлияло на общий результат эксперимента, потому что измерять в градусах оказалось нечего: сколь бы часто во время пальбы ни подносил ученый к железному пруту палец, никаких искр не случилось, а потому стало известно («Санкт-Петербургские ведомости». 1753. № 45), что «произведенный искусством гром и молния электрической силы не показывают». Именно это профессор Рихман «в торжественный праздник коронации е. и. в. на санктпетербургской крепости при пальбе пушек способом пристойных инструментов пробовал».

О результатах эксперимента ученый докладывал Академии уже на другой день после праздника, — описание опыта и выводы занесены на латыни в протокол. Между прочим, сообщено в протоколе и о дублирующем опыте «в близлежащем помещении, огражденном от ветра». Там Рихман «по совету Ломоносова… подвесил саблю, а к сабле привязал нить; однако и в этом случае не наблюдалось никакого отталкивания нити»[26]. Так что чистота эксперимента была соблюдена.

Несомненно, о результатах исследования доложили Елизавете. Подобно тому как порадовали ее стихи Ломоносова, сочиненные к этому торжественному дню, и учиненная по его «проэкту» московская иллюминация, весело ей было, можно не сомневаться, узнать, что салют в ее честь способствовал научному открытию: гром электричества не производит. Елизавета и раньше проявляла интерес к электричеству. За пять лет до того она даже повелела у себя во дворце оборудовать специальную «камору», в которой Рихман мог бы демонстрировать ей свои опыты (до экспериментов с атмосферным электричеством было еще далеко), но в какой степени осуществилась эта затея, историкам науки неизвестно.

Возможно, логика тогдашнего экспериментаторства кому-то покажется забавной, — но не нам, право, не нам обижать снисходительностью память о тех естествоиспытателях. В конце концов, Рихман эти поиски оплатил жизнью.

Он погиб через три месяца после той пушечной пальбы — 26 июня — от своей же «громовой машины».

Появилась грозовая туча, оба — Ломоносов и Рихман, — приметив ее в окно, прямо с академического заседания рванули по домам. Рихман успел захватить «грыдоровального мастера Соколова», он должен был зарисовать опыт для публичного собрания, на котором Академия доверила Рихману и Ломоносову выступить с докладом по электричеству.