Книга о русской дуэли

Кроме шпаг и пистолетов, дуэли могли проводиться на рапирах и саблях. Эти виды оружия не были универсальными, поэтому на поле чести встречались редко и только с согласия обеих сторон. На саблях могли рубиться между собой гусары и уланы, для которых это оружие было привычным в бою. Рапиры к началу XIX века стали почти исключительно спортивным оружием; дуэли на рапирах, особенно в России, проводились редко.

В США часто случались дуэли на ружьях. Американская культура складывалась не столько в столкновении (войне) с равными соперниками, сколько в борьбе со стихией, в том числе и с «дикарями» (индейцы воспринимались не как враги, а как стихийная сила). Главным оружием американца — траппера и колониста, не отягощенного сословными предрассудками. — было ружье (позднее — карабин, винтовка). Оно поэтизировалось как символ американца, воплощающий его силу и мужество, волю и справедливость (вспомним, что одно из имен Натти Бумпо, знаменитого Следопыта куперовских романов, — Длинный Карабин). Неудивительно, что если эти люди хотели выяснить между собой отношения, то делали это с помощью оружия привычного и по привычным им «правилам игры» (ниже мы расскажем об «американской дуэли»).

ПРИЛОЖЕНИЕ КНЯЗЬ ФЕДОР ФЕДОРОВИЧ ГАГАРИН (1786–1863)

Князь Федор Федорович Гагарин, известный как «Феденька», «tête de morte» («мертвая голова», или «Адамова голова» — это прозвище он получил за рано полысевшую голову, напоминавшую череп), — одна из самых знаменитых личностей петербургского света. Завзятый картежник, он прославился не нечистой игрой, а безудержностью своей страсти, готовностью играть в любой момент, в любой обстановке, забыв обо всем, поставив на кон последнее.

«Во время Польской войны, в кружке наших офицеров, общем с конноартиллеристами нашей же бригады, однажды поздно вечером метали банк в палатке на разостланном на земле ковре. Вдруг поднимается попа палатки, и из-под нее вылезает к общему изумлению чья-то рука с картою, при словах: „Господа, атанде; пятерка пик идет ва-банк“, — и вслед за рукою выглянула оскаливавшаяся черепообразная и полулысая голова князя Федора Федоровича» {21. с. 436}.

Он тоже стрелялся на дуэлях, но не с толстовской жестокостью, а с настоящей «гусарской» легкостью и удалью (что в сочетании с совсем не гусарской лысиной и страшноватой внешностью создавало специфический ужасно-комический эффект). В 1812 году он выиграл «у офицеров пари, что доставит Наполеону два фунта чаю! И доставил: и только по благосклонности Наполеона благополучно возвратился в русский лагерь» {93. с. 992}.

«О нем рассказывали анекдот, что, приехав однажды на станцию и заказав рябчика, он вышел на двор; вслед за ним взошел в станционную комнату известный московский сорванец <…>, который насильственно посягнул на жаркое, хотя ему говорили, что рябчик заказан другим проезжим. Возвратясь в комнату и застав этого господина с поличным, князь Федор Федорович преспокойно пожелал ему хорошего аппетита и вместе с тем, выставив против него дуло заряженного пистолета, заставил проглотить без отдыха еще одиннадцать рябчиков, за которые князь заплатил. Его и подразумевал М. Н. Загоскин в своем Юрии Милославском, заставившем под подобною же угрозою поляка докончить жареного гуся» {27, с. 432}.

«До чего у него была развита страсть ко всякого рода выходкам, видно из того, что на одном портрете он велел художнику придать пальцам на руке положение, считающееся неприличным» {749, с. 137}

В отличие от Американца Феденька ни разу не был разжалован, храбро и благополучно прошел через военные походы начала века, в 1812 году был адъютантом Багратиона, затем дослужился до полковника, командовал Гродненским, а затем Клястицким гусарскими полками. В 1826 году он был арестован по делу декабристов, однако был оправдан и вскоре (видимо, в качестве компенсации) произведен в генералы. В1836 году постаревший Феденька (ему было уже 48 лет) был отставлен (по одной из легенд — за то, что появился на публичных гуляньях в Варшаве в обществе не совсем приличных женщин) и до своей смерти в 1863 году жил в Москве или в Остафьеве, у своей сестры Веры Федоровны и ее мужа, известного поэта князя П. А. Вяземского. Феденька тоже пережил свое время, он тоже остался легендой по иной, чем Американец. Он славился и запомнился не дикостью — но экстравагантностью, не жестокостью — но комичной удалью и бесшабашностью.

Итак, соперники приехали к месту поединка. Как они должны быть одеты?

Однозначно жестких требований не существовало, но были некоторые общие правила.