Книга о счастье и несчастьях

Потом возили нас в пригород показывать пирамиды. Египетских не видел, а мексиканские выглядели внушительно. Однако не скажу, что подавляли. По дороге туда и обратно (было очень жарко) видели много вопиющей бедноты и неустроенности. Что ж — «слаборазвитая страна». Мексиканцы — смесь испанцев с индейцами, с малой примесью негритянской крови. Национальной розни не заметили, хотя потом узнали, что чем белее кожа, тем выше статус. Но в глаза не бросалось, как в Штатах или даже в Европе.

До открытия конгресса было еще время, и нас возили показать страну. Помню, но не буду описывать путешествие.

Вернулись через сутки, и начался конгресс. Мексиканцы уже тогда построили отличный университет на окраине города. Первый раз увидел «кампус» — лагерь, если по-русски. Такие в Штатах: много простора, газоны, дороги, деревья. Факультеты в не очень больших домах — один, два, максимум три этажа обязательно красивой архитектуры. Здесь, в Мексике, кроме того, всюду мозаики и фрески Сикейроса. Не столь давно университет очень пострадал от землетрясения, показывали по ТВ, вспоминал.

Первый раз тогда советские хирурги были на таком большом конгрессе. Людей собралось больше тысячи, главным образом из Штатов. Потом я видел американцев всюду: высокие, улыбчивые, поджарые, уверенные. В больших ботинках, всегда блестящих, руки в карманах, многие с трубками и даже с сигарами. Хорошо смотрятся, так теперь говорят, если прикинуть на наш слегка пришибленный вид. Право, обидно, никак не распрямимся — великая нация. И то: где моя независимость, неприкосновенность? «Сегодня льстит надежда лестью, а завтра где ты, человек?» Где-то кто-то позаседает, что-то решат — и нет у тебя службы, зарплаты, а то и квартиры. А на сберкнижке — цифра с двумя нулями или вообще ничего. Нет независимой личности при единственном работодателе… Увы, все это я и теперь ощущаю, спустя 30 лет.

До докладов я посмотрел аппаратуру для медицины на выставке. Не столь уж была она обширна, выставка, если сравнивать с современными. Но тогда меня сразило: до чего же мы бедны! Нет, не прозвучали во мне извиняющие мотивы, что у нас-де новый социальный строй, самолеты и атомная бомба.

Начались доклады, и, конечно, обнаружилась наша очередная несостоятельность. Языков не знал ни один человек. Был гид и Д. Д. Бенедиктов, врач, по каким-то каналам оказавшийся в Мехико. Они и переводили на ухо Петровскому и Вишневскому. Мы, остальные 27 человек, были как глухие. Поскольку я сносно читал по-английски, то, просмотрев тезисы и слайды, мог понять суть. Но этого было мало и утомительно.

Нет, похвалиться не могу. За последующие четверть века, пока ездил на конгрессы, я мало преуспел в понимании докладов, хотя в чтении дошел до романов.

Поскольку доклады оставались втуне, доступен был только кинозал, где показывали фильмы с операциями. Устные комментарии автором тоже не воспринимались, но на экране можно разобраться, что режут и как шьют. Так мы и сидели в темноте. То есть не все сидели. Многие просто уезжали в гостиницу, чтобы бродить по городу.

Во время хода конгресса делегатам свобода, в кучу их не собирают, а к обеду они сами явятся. Советский ученый-турист в ресторане не загуляет. Даже если фирма выдаст на обеды деньги. Он их сбережет на сувениры.

Тогда в Мексике нам выдали много, аж по 20 долларов. Лида никогда не делала заказов на заграницу, но любимой доченьке нужно что-нибудь купить. Поэтому я тоже прошелся по ближайшим лавочкам и приобрел вельветовые брючки за 3 доллара. Деньги как раз пригодились на другое…

Самым важным событием поездки в Мексику была операция с АИКом, которую удалось увидеть.

Помню 5–6-этажное здание, новое, государственного кардиологического института. Хороший операционный блок, средних лет доктора с типичной мексиканской внешностью. Оперировали тетраду Фалло у мальчика лет 12, с АИКом самой первой модели Лилихея.

Грудь вскрыли поперечным разрезом, выделили сердце, ввели гепарин и присоединили АИК. Пустили насос — искусственное кровообращение началось. В общем, хирург удачно закончил операцию. К нам он не проявил особого интереса, но сказал, что это уже тридцатая. Вот тебе и Мексика!

Впечатление осталось огромное. Вынь да положь, нужно сделать АИК и начать оперировать. Только… Только ничего у нас нет. Я слышал, что в Москве, в Институте по инструментарию занимаются АИКами, но для Киева — недоступно. Значит, нужно сделать аппарат самим! Конструкция доступна для нас. Только вот трубок таких нет и, самое главное, нет у нас лекарств — пеногасителя, гепарина и протамин-сульфата, восстанавливающего свертываемость. Но у меня же есть еще 15 долларов!

Тут уж я проявил инициативу. Разыскал магазин медицинских средств и вложил весь свой капитал: купил трубки и немного нужных лекарств. Видимо, тогда это было очень дешево, теперь за такие гроши не купишь. Коллеги смотрели на меня с удивлением: чтобы личные деньги потратить на какие-то штуки!