Книга о шаманке Нисань

/Сэргувэдэй Фянго/, повалившись с коня и улегшись на землю, начал беспрерывно стонать. Но после /этого/, поспешно собирая хворост и разводя огонь, как ни согревали Ахалчжинь и Бахалчжинь /ему/ живот, не было похоже, что /ему/ хоть маленько лучше, и Сэргувэдэй Фянго, роняя слезы, говоря Ахалчжиню и Бахалчжиню:

— Теперь /уж видно/ я, не смогу /больше/ увидеть золотых лиц отца и матери. Что же это мой век тут и кончается?

окончив речь, испустил дух.

/3 a/ Затем Ахалчжинь и Бахалчжинь, в крайнем потрясении, сами полностью оцепенев, потеряв голову, начали плакать. От /их/ плачущих возгласов "Какое горе!" небо и земля сотрясаются. Ахалчжинь, прекратив плакать, сказал Бахалчжиню:

— Ты перестань плакать. Старший брат[12] хозяин уже умер. Пустившись вскачь, отправляйся и расскажи /обо всем/ деду. Я же, оставшись позади и беря /на себя/ тело умершего старшего брата, проведя ночь /здесь/, вернусь-ка /следом за тобой/.

После /этого/ Бахалчжинь, сев на коня, взяв /с собой/ десять человек, скача вперед во весь опор, достиг деревни Лоло и, достигнув ворот дома /Балдубаяня/, войдя в дом, встретившись с дедом и бабушкой[13], упав /перед ними/ на колени, плачет всхлипывая. Тогда Балдубаянь с улыбкой говорит /ему/:

— За что твой старший брат тебя побил?

Но Бахалчкинь только плачет /в ответ/. Балдубаянь, очень разгневавшись, закричал /на него/:

— Почему /ты ничего/ не говоришь, а только плачешь? Скорее говори /что случилось/.

/3 b/ Перестав плакать и утерев слезы, Бахалчжинь говорит:

— Достигнув гор Хэлин-шань, следуя за старшим братом, глядим — /а там/ очень много зверей, и старший брат, радуясь /этому/, охотится облавой. Тогда, неизвестно почему, /прямо/ у дороги /он вдруг/ испустил дух.

Тогда дед и бабушка, услышав /такое/, мгновенно вскрикнув раз, повалились навзничь, словно весенний гром вдруг ударил /их/ в головы. После /этого/, сильно плача, дед и бабушка со словами:

— Едва умного старшего брата воспитав, взращивая, мужчиной /его/ сделали. То, о чем горюем — кто думал, что старший брат безвременно умрет? То, о чем скорбим — какой старший брат употребит золото и серебро, подобные горам, что /у нас/ было? всякого рода скорбные возгласы закричали.

Все люди из соседних домов и родственники, друг за другом придя, уговаривая /их/ со словами:

— Невозможно оживить /человека/ вслед за тем, как /он/ уже умер! По обычаю, отправляйтесь-ка навстречу телу /умершего/ старшего брата!

прекратили уговаривать.

/4 a/ После /этого/ Балдубаянь, сказав:

— Мой сын уже умер. Сберегши столько поместий, какому сыну их оставлю?

позвав Ахалчжиня, сказал ему:

— Ты теперь, пойдя к стаду, /выбрав/ меринов цвета неба одну пару, пегих коней, родившихся в девятом /лунном/ месяце, одну пару; соловых меринов, родившихся в пятом месяце, одну пару, рыжих коней, родившихся в десятом месяце, одну пару, а еще светло-каурых меринов с черными мордами одну пару, всем коням наложив седла и золотую узду, вдобавок расшитое /снаряжение/ наложив, отведя /их/ к старшему брату, сожги побольше бумажных денег.

После /этого/ Ахалчжинь с /возгласом/ "Слушаюсь!" удалился. А дед богач, подозвав десятерых людей, сказав /им/:

— Поскорее приготовив лошадей, свиней, овец, разных хлебов, водки и прочее, расставьте /все это для пира/!

подозвав еще старшего над всеми /своими/ стадами, сказал /ему/:

— Доставь /мне/ выборочно всего сотню /животных/, имеющих жир: если /это/ корова, то беря /от нее/ спинку, если же /это/ свинья или овца, то беря /от нее/ загривок, ребра и задок.

После /этого/ старший над стадами с /возгласом/ "Слушаюсь'" удалился. А /Баладубаянь/, отдав еще распоряжение женщинам дома, сказав /им/:

/4 b/ — Гусей и уток, разных мягких хлебов и водки и прочего приготовьте!

в тот же день торопливо собрал всех людей.

После /этого/ Балдубаянь с женой, взяв всех родственников, расставил перед гробом всю утварь и дед с бабушкой, взяв чарку водки, возливая /ее/, плача, со словами:

— Родной сын отца! В тридцать пять лет /тебя/ родил! Умная душа старшего брата Сэргувэдэя Фянго, ясно слушай мою речь! Я, /твой/ отец, /выложил/ для тебя бумажных /денег/ пятьсот тысяч, убитой живности четыреста /голов/, пшеничных хлебов сотню столов, просяных хлебов сто столов, водки, полученной вытяжкой, сто кувшинов, водки, полученной сцеживанием, тридцать кувшинов[14], желтой водки сто сосудов, хлеба навалил подобно горе, бумажных денег наложил, словно горную вершину. Перегнанной водки и желтой водки подобно реке. Если твоя умная душа как бы знает об этих вещах, то полностью /их/ принимая, взяв /их с собой/, не будь обступлен злыми духами, не будь ограблен чужими!

совсем сильно плачут.

Тогда /какой-то/ дед старик с согбенной спиной и поседевшими волосами, подойдя к воротам, запел: