Книга о странных вещах

А. Руцкой рвался рассказать о марках всей России. Этого допустить было нельзя, и Б. Ельцин вывел на московские улицы танки, 4 октября 1993 года «думский бунт» был подавлен, а его зачинщики отправлены в Лефортово. Б. Ельцин весь вечер любовался Старгородской коллекцией и даже подарил две не особо ценные земские марки своим верным соратникам Грачеву и Гайдару. Опоздавший к званому победному ужину А. Коржаков марок не получил и на долгие годы затаил обиду[79].

Б. Ельцин добился того, чтобы республики и даже области печатали отныне «марок столько, сколько местные филателисты осилят».

Этим воспользовалась маленькая горная республика Чечня. Раздобыв где-то фотокопии знаменитых старгородских марок, жители Чечни принялись наводнять всю страну искусно выполненными подделками, благо к тому времени почти в каждом чеченском доме стоял ксерокс.

Б. Ельцин встревожился. Маркам И. М. Воробьянинова грозило обесценивание, но это не входило в планы президента. Он посоветовался с любимцем министром обороны П. И. Грачевым. Павел почесал шею над полосатым тельником и грубовато сказал: «Какие дела? Только прикажи, Николаич, мои десантники эти станки вместе с марками за сутки чеченам в задницу вобьют». Простота предлагаемого решения прельстила Б. Ельцина, и война с Чечней была развязана.

Однако ни станки, ни марки гордым сынам гор в их худые мускулистые зады засунуть не удалось, война продолжалась около года и закончилась полной победой третьей стороны в лице гражданина Израиля Бориса Березовского, ставшего председателем Совета Безопасности России.

Положение в стране становилось все более катастрофичным. Стояли заводы, в пустеющих деревнях у неисправной сельхозтехники мрачно пили самогон русские мужики. Услуги почты возросли, писем друг другу уже никто не писал, и марок люди не покупали.

Марочное изобилие в киосках радовало президента. «Вот, понимаешь, марок народу привалило! — частенько изумлялся он. — И из Андорры, и из Сан-Марино, а африканские серии какие!»

Коллекционирование марок — хобби, доступное и умному, и дураку. Умный ограничится собиранием марок, дурак всегда старается извлечь из этого выгоду. Говорят, что все общественно-политические изменения в нашей стране так или иначе связаны с попытками зарубежных филателистов заполучить знаменитую коллекцию марок. Возможно, что они еще находятся у Б. Ельцина, возможно, что коллекция эта уже на Западе, как наши газ, уголь и нефть, а в альбомах место подлинных марок уже заняли чеченские подделки[80].

Хочется быть оптимистом, но вот уже восемьдесят лет в нашей стране понятия «оптимист» и «дурак» являются синонимами.

Недавно из Великобритании в Россию поступило почтовое отправление, волею случая блуждавшее по Европе с 1912 года. В конверте, адресованном загадочному m-ry Worobianinowy Ippolity Matweetschy в давно уже несуществующий город STARGOROD, не было ничего, кроме шершавого листа велюровой бумаги с короткой надписью, выполненной от руки большими латинскими буквами: «SAMI WICYSITE!»

Что ж, как говорил последний Генеральный секретарь партии, руководившей некогда могучей страной, «и это правильно, товарищи!»

Делая радостные кукиши на бегу, все-таки старайся посматривать вперед — в противном случае ты рискуешь угодить в яму.

Царицын,

1997 год

Мусорный король

Илья Самойлович оделся, посмотрел на себя в зеркало и остался доволен своим внешним видом. Из венецианского стекла глянул на него прибитый невзгодами морщинистый пенсионер. Старенькие вытертые джинсы, затертая болоньевая куртка болотного цвета, растрепанная и местами вытертая шапка из кролика, черная клеенчатая сумка в руках подчеркивали принадлежность их владельца к представителям городского дна. Нечего было даже опасаться, что в таком виде его узнает кто-нибудь из знакомых; люди его круга на таких изгоев внимания не обращали, они даже брезговали разглядывать подобных уличных босяков.

Осторожно он приоткрыл дверь и выглянул на лестничную площадку. В коридоре никого не было. Иван Самойлович выскользнул из квартиры, быстро закрыл дверь на все три замка и бочком проскочил по лестнице к выходу. Во дворе дома было пустынно, белело сохнущее на веревках белье, но на скамеечках никого не было, и Иван Самойлович порадовался своей предусмотрительности — старушки еще не заняли своих наблюдательных постов. А то ведь эти бдительные дворовые стражи могли и милицию вызвать, заметив близ бельевых веревок босяка, способного стянуть что-либо из вывешенного для просушки.

Три остановки на троллейбусе, и он оказался уже в соседнем микрорайоне, где риск встретиться лицом к лицу со знакомым был настолько минимальным, что им можно было пренебречь.

Илья Самойлович внимательно осмотрелся и, не торопясь, направился к мусорным контейнерам. Он заранее вооружился палкой, которой было удобно ворошить мусор в контейнерах. На неприятный тошнотворный запах он уже научился не обращать внимания, как не обращает внимания хирург на кровь, вытекающую из тела пациента, что лежит перед ним на операционном столе.