Книга осенних демонов

— Да, умирающий волк. Он истекал кровью. Шкура его была слипшаяся от крови, зубы в крови. Этот волк тоже звал меня. Я чувствовал что-то вроде стыда, словно обманул этого волка, будто его убили из-за меня. Или словно я мог его спасти, но не сделал этого. Одновременно я знал, что ничем не могу ему помочь. Видите, это грустные сны.

— А как вы чувствуете себя, проснувшись?

— Физически — прекрасно. Сны быстро стираются, остается лишь смутное воспоминание. Какое-то чувство, что ты кого-то обманул.

— А вы обманули?

— Я не знаю. Кто бы знал? Надеюсь, что нет. Мальчика из сна?

— Возможно.

— Но ведь это только сон. Случайные картинки, правда?

— Иногда они имеют смысл. Ведь вы чувствуете печаль. Расскажите о нем.

— Печаль? Это только мимолетное впечатление от сна. Я видел ребенка, которого мне было жаль и которому по какой-то причине я не мог помочь. Это как фильм. Вы можете жалеть героев, но вы ведь не можете им помочь. Собственно, вы же знаете, что актер, вытерший слезы, взял гонорар и поехал на пляж. Так же и с тем мальчиком.

— Вы думаете, он притворялся?

— Да нет же, он ведь не знал, что это только фильм. Он не знал, что вскоре его отчаяние пройдет и он будет счастлив. Впрочем, это герой из сна, откуда мне знать, что он мог чувствовать? Я всего лишь продаю животных.

— Почему вы выбрали такое занятие?

— Оно достойное. Спокойное. Я очень люблю животных. Они простые и совершенные. Они дают окружающей действительности радость жизни и мира, о котором люди забыли. Вы когда-нибудь думали о том, мимо скольких прекрасных вещей мы проходим, не замечая их, потому что наши головы заполнены тяжелыми, как моток колючей проволоки, черными мыслями. Глубина чистого неба. Музыка дождя. Полет голубя. Цветущая акация. Улыбка девушки. Иней на ветках. Знаете ли вы, что в нашем городе обитают ястребы?

— Видимо, в Щитницком парке?

— Куда там! Здесь, в центре города. Они гнездятся на крышах, охотятся на голубей. Ну что, доктор, вы будете меня лечить?

— Я не доктор, — вырвалось у меня. Не знаю почему, манера эта показалась мне неуместной. Словно я его обманывал. — Я психолог. Терапевт, не врач.

— Так что, мне говорить «терапевт»? Как-то странно.

— Говорите так, как вам удобно. Хорошо, я попробую вам помочь. Вы будете моим пациентом, но я не знаю, смогу ли вам помочь. Я все еще не знаю, в чем ваша проблема. Пока попробуем провести диагностику. Сделаем несколько тестов.

«Я чувствую себя удрученным — часто, всегда, редко, никогда». Задаешь вопросы и вписываешь ответы в соответствующие клеточки. Таким образом то, что, собственно, не высказано, превращается просто в числовые значения. Чья-то поломанная жизнь приземляется в соответствующую клеточку, имеющую ученое название. Порядок и научная методика.

— В последнее время со мной происходят странные вещи, — внезапно произнес пациент. Я замер над бланком теста с карандашом в руке.

— Необъяснимые, непонятные. Например, я знаю, что это прозвучит странно, — на прошлой неделе я видел, как у одного попрошайки выросла рука.

Когда ты психолог и слышишь слова: «я знаю, как это прозвучит», то чувствуешь, что у тебя по спине побежали ледяные мурашки. Обычно это значит, что мы покинули демократичную утопию психологии и вступаем в страну психиатрии, где окна зарешечены, заборы венчает колючая проволока, а у людей в белых халатах имеется на все химическая формулировка-ответ, спрятанная в небольших голубых капсулках.

Я отложил карандаш. Мне не хватало только, чтобы в моей голове гулкий бас с небес весело сказал: «Добро пожаловать, Никанор Иванович!»

— Вы видели, как у попрошайки выросла рука? А откуда вы знаете, что она у него выросла?

— Потому что я это видел. Извините, но она выросла у меня на глазах. Это был албанец. Его звали Яно Родью. Яно Родью из Дуресса. Я не знаю, откуда мне известно, как его звали. Просто знаю. Обычно он стоит на перекрестке Свидницкой и Святого Яна. Найдите его и спросите. Я ехал на работу и остановился на светофоре. Он подошел к первой машине и протянул культю водителю. Тот сидел, как манекен, и старался не обращать на него внимания, тогда Яно подошел к следующей машине. Я чувствовал такую жалость, что готов был вот-вот расплакаться. У меня стали трястись руки, потемнело в глазах, я был уверен, что минута — и потеряю сознание. Мне стало душно, и тогда я почувствовал — розы.

— Вы почувствовали розы?