Книга памяти. Воспоминания солдата

Прошли Куйбышев, Оренбург, поезд шел на Юг, заметно теплело. В Аральске было уже и вовсе тепло, поезд стоял долго, возле вагонов много продавцов рыбы. И я купил большущего, килограмма на 2 леща, копченого, жирного. Разрезал, жир по пальцам течет… Сейчас такое — мало исполнимая мечта! Дальше поезд пошел казахской степью. Часто и подолгу стояли на разъездах, пропуская попутные санитарные поезда с ранеными, встречные воинские эшелоны с техникой и людьми. Во время остановок высыпали из вагонов, смотрели на непривычные для нас картины безбрежной степи с перекати-полем, колючками, пожелтевшей травой. Много сусликов, они свечками стояли в поле, вдали от колеи, очевидно, наблюдая, кто нарушил их покой. Раза два вместе с нашим составом стоял ХИИтовский эшелон, я встретился с товарищами, которые ехали в нем, возле нашего эшелона варили картошку, устроили общий «банкет». У казахов покупали сыр, брынзу. Правда, охотнее они меняли это на чай, мыло. Но этого и у нас было немного. Питался продуктами, которые купил еще в Харькове, да кое-что покупал. Ехали долго. В Ташкент прибыли 14 октября. 24 октября 1941 г. немцы захватили Харьков.

В ТАШКЕНТЕ

Ташкент встретил нас теплом, солнцем, зеленью улиц и скверов. На вокзале нас встретил преподаватель института и провел нас в общежитие. Это был небольшой домик (говорят, была начальная школа) на окраине города в зеленом дворике. Эта окраинная улица была застроена поселенцами из Украины, российских областей. И усадьбы были похожими на наши: добротные дома-избы, побеленные, со ставнями; ухоженные сады, виноградники. Вдоль улицы журчал арык, от него в каждый двор отходил канальчик для пуска воды, в обычное время перекрытый задвижкой. Когда надо было пускать воду для полива, задвижку подымали.

Сразу за оградой нашего дворика было наливное озеро — запомнились глинистые, отшлифованные голыми телами берега почти без растительности, рыжевато-глинистая, всегда теплая вода. Нас мучила жара, мы двигались, словно вареные. Ни ветерка, ни облачка, только бледная голубизна неба и палящее солнце на нем. Вечер не приносил облегчения. За день все — глинистая почва, асфальт, строения — накалялись на 40градусной жаре, вечером тепло отдавалось воздуху. Не спасало и озеро. Там, в Ташкенте, я понял, что холод можно победить движением, работой, истопить печь; от жары спасения не было нигде!

Занятия начались в помещении ТашИИТУ (Ташкентский институт инженеров транспорта). Пока еще война на Ташкенте не особенно сказалась: карточной системы не было, цены на рынке невысокие. Мы ходили на так называемый Госпитальный рынок. Нас удивляло. Что торговали в основном мужчины. Много фруктов, овощей: виноград, яблоки, груши, гранаты, орехи, дыни, арбузы. Виноград, помню, был по 2р./кг (обычно, говорят, цена ему была 20–50 коп. /кг — это в довоенных денежных единицах). Южный рынок…Трудно передать его размеренный, деловой гул, неповторимый букет запахов южной снеди, жужжанье пчел возле двухколесных арб с виноградом и другими дарами природы, истошные крики ишаков.

На рынке мы бывали часто, деньги у нас на первых порах были, и мы лакомились виноградом, гранатами, орехами — все это в наших краях тогда было редкостью.

Но скоро и здесь начала сказываться война: была введена карточная система, цены быстро росли. Мы получали 400 г хлеба в день. Сейчас это много, мало кто съедает столько. А тогда… Если учесть, что не только ведь хлеб по карточкам — и крупа, и жиры… Съел в обед суп, в котором пшенина пшенину догоняет- вырезали талон на крупу; съел ложку каши, побрызганную несколькими каплями хлопкового масла — еще вырезали талон на масло, и т. д. У нас, студентов, благодаря сердобольности официанток, талоны и на хлеб, и на крупу были вырезаны на много дней вперед. Конечно, на стипендию (тогда 130р. — сейчас 13р.) было не прожить. Почти все мы работали — не на постоянных работах, а на «заработках». Помню, поздно вечером в общежитие пришел человек с паровозоремонтного завода, который находился недалеко от нашего общежития.

— Надо разгрузить вагон угля. Кто пойдет?

— Почем?

Два рубля за тонну.

Мы не знали тогда ни расценок, не знали, что можно и поторговаться. Получить 100р. — это, казалось нам, большие деньги. Пошли вчетвером. Вагон — пульман, 50 тонн. Сначала кидали быстро, шутили. Но чем дальше — уже изредка перебрасывались словцом, а потом, когда уголь ближе от двери выбросили и продвинулись вглубь вагона — только сопели. Последние тонны уже не выбрасывали, а сунули к двери едва не карачках. К утру закончили и буквально свалились без сил. Больше на разгрузку угля мы ходили. Студенты создали бригаду, которую возглавил Трофим Рыбак (он был старше нас на несколько лет). Мы перевозили из товарной станции эвакуированное оборудование института и устанавливали его в отведенных помещениях? Делали фундаменты под станки, устанавливали и закрепляли их. Командовал всей этой работой заместитель начальника института по хозяйственной части Ростовцев.