Книга перемен

– Иваныч, дай мне тепловизор, – попросил разведчик товарища, такого же бывалого и опытного, каким был сам. Иваныч, как и Толя, прошел Майдан, но пули на Институтской пощадили его.

Иваныч протянул прибор. В их группе тепловизор был на вес золота. Бойцы берегли его, а он берег их жизни. Толя заглянул в видоискатель и увидел горящие белым светом силуэты на темном фоне посадки. Они двигались, казалось бы, хаотично. Но если приглядеться, то в этом движении наблюдалась определенная систематичность. Они, эти светлые фигурки, не сокращали дистанцию между собой так, чтобы не оказаться на линии огня. «Тренированные ребята», – отметил про себя Толя, насчитав не менее дюжины бойцов.

– Они двигаются в нашу сторону, – вырвалось у Сергея.

Толя лишь досадливо поморщился. Ну как сказать этому горячему и напористому парню, что лучше сейчас помолчать?

Невдалеке замигал желтым огнем ствол пулемета. Над головами неприятной мелодией засвистел воздух.

– Дядя Толя, я вижу одного. Я сейчас его возьму! – И Сергей поднялся над землей.

– Не лезь! – крикнул Толя, но Сергей, не дождавшись ответа, уже рванул вперед.

Внезапно Толя сообразил, что это была попытка спровоцировать их, чтобы определить, кто где находится. Как говорят разведчики, вскрыть огневые точки. Он хотел остановить Сергея. Набрал полные легкие, чтобы крикнуть: «Назад!» Перекричать ветер. И опоздал. Эти люди в посадке на самом деле были профи. И у них на группу было несколько винтовок с прицелами, работающими по принципу тепловизора. Сергей хотел вскинуть автомат, чтобы открыть огонь по пулеметчику, и для этого привстал на одно колено. Он не успел ни выстрелить, ни вскрикнуть. Снайпер прятался в «секрете». Он работал в паре с пулеметчиком. Патрон был настолько мощный, что от пули не смог бы спасти даже кевларовый шлем, который молодой разведчик и так не любил одевать на боевые выходы. И когда Толя увидел, что в его группе одним бойцом меньше, он отдал команду сворачиваться и возвращаться на свои позиции.

Сергея они несли на себе. Скорбный груз перекладывали с одних плеч на другие, приговаривая «Осторожно, осторожно, прости, брат!», как будто Сергей что-то мог простить. Двигались почти незаметно, стараясь быть бесшумными, насколько может быть бесшумной обнаруженная разведгруппа. Шли, сохраняя дистанцию между бойцами. С каждым днем, с каждой каплей крови, потерянной на поле боя, они становились все опытнее. Ненависть к врагу уходила из их сердец, но вместо нее сердца заполнял холодный расчет, единственный надежный помощник в поединке с гораздо более мощным противником. Толя вдыхал запах осеннего поля. Он пьянил разведчика и тем самым отвлекал от мыслей о погибшем товарище. Нога ступала по влажной ниве, уходя по щиколотку вниз, и он думал о том, что скоро поле накроет снегами и наступит время отдыха для земли. А Толе некогда отдыхать. До тех пор пока не окончится война. И всякий раз, когда его спутники говорили мертвому товарищу «Извини, братан!», дядя Толя чувствовал, как болит его покалеченная на Майдане рука. А может, болело еще глубже, в самом сердце.

Тело Сергея лежало за старой школой, которая служила разведчикам казармой. К нему подходили попрощаться братья по оружию. Темное небо пересекали трассеры. Со всех позиций, где стояли украинские войска вокруг Дебальцево, был открыт огонь. Но не по врагу, а вверх. То тут, то там вспыхивали огни выстрелов. В этот момент бойцам было абсолютно все равно, что сепары на той стороне могут обнаружить огневые точки. Донбасская ночь рассыпалась на части. Трассеры указывали дорогу в небо уходящей душе. «Хватит, ребята, помянули», – скомандовал по рации командир роты, и через несколько секунд над холодной степью снова повисла ночная тишина. Звезды равнодушно смотрели на землю. Да и как смотрели? Ведь Земля – это песчинка в космосе, и его масштабы слишком велики, чтобы звезды замечали страдания обитателей этого микромира на окраине Вселенной. Толя сказал себе, что будет помнить Сергея, и слово он умел держать.

* * *

Когда разведчик вернулся в укрытие после переговоров с атаманом Зотовым, он понял, что Дебальцево украинцам не удержать. Он вспомнил мертвого Сергея, чья смерть никого не спасла и врага не остановила, и попробовал со стороны посмотреть на живых товарищей. Отстраненным взглядом досужего наблюдателя. Иваныч, занявший позицию со снайперской винтовкой возле окна, ждал команды. Он не выпускал казаков – или кем там они были на самом деле? – из поля зрения, внимательно следя за ними сквозь оптический прицел. Джексон лежал на крыше с биноклем, считая артиллерийские разрывы и хладнокровно докладывая о возможных координатах вражеских батарей. Сен-Жермен вымерял на карте координаты и сбрасывал их в штаб.

Толя связался с командиром группы артразведки.

– Ко мне только что приходили русские с казаками. Казаки, правда, тоже русские, – сообщил Толя начальнику. Тот, помолчав с минуту, переспросил:

– Зачем приходили?

– Забрать своих «двухсотых». Они у нас перед наблюдательным пунктом лежали. Семь тел. Ближайшее на дистанции сто пятьдесят метров.