Книга перемен

– Забросай его ВОГами! – крикнул командир одному из тех, кто был поближе к дому. От грохота разрывов Цезарь вздрогнул и почувствовал запах дыма. На втором этаже, там, откуда по людям стрелял чужой, что-то загорелось. Люди бежали в сторону дома. Трескотня автоматов становилась все яростнее. Им казалось, чужой на втором этаже принял вызов. Но собака поняла то, в чем не разобрались люди. Чужой решил сбежать.

– Куда ты, Цезарь? – крикнул его друг в феске, когда пес кинулся прямо под автоматные выстрелы. Но он не стал забегать во двор, а побежал что было сил по улице вдоль бетонного забора.

– Цезарь! – еще раз крикнул человек, но так и не бросил свою стаю, чтобы остановить обезумевшего пса.

Однако Цезарь был в полном порядке. Он почувствовал, что чужой сбежал. И он понял своим собачьим чутьем, откуда и куда будет бежать его добыча. Люди вскоре догадались, что в ответ из дома им никто не стреляет, но сами продолжали стрелять. Это адреналин в их крови заставлял с силой нажимать на курок, и к грохоту выстрелов добавился какой-то посторонний звук. То ли стон, то ли рычание.

– Прекратить огонь! – приказал вожак стаи.

Автоматы замолчали, перестали плеваться свинцом. Да, действительно. Кто-то и стонал, и рычал одновременно.

– Это за домом! – догадался командир. – Двое за мной, остальные здесь!

Побежали по улице, завернули за дом. Рычание было слышно отчетливо. Стон чуть приглушен. Стон, визг и еще какое-то причитание. Люди включили фонарик и увидели лежащего на земле человека с окровавленными, неестественно изогнутыми кистями рук. На его груди, придавив ее передними лапами, стоял мохнатый разъяренный пес. Его зубы почти сомкнулись на горле лежащего на земле чужого. Тот неловкими движениями пытался сорвать, столкнуть с груди зверя, но окровавленные руки его плохо слушались. Рычал пес. А чужой визжал. И, судя по звукам, пес не дожимал свои смертоносные челюсти до конца, оставляя добычу в живых.

– Цезарь, ко мне! Иди сюда!

Это скомандовал человек в черной феске. Услышав знакомый голос, пес спрыгнул с груди своей добычи. Дружелюбно помахивая хвостом, он побежал к своему товарищу, который, хоть и не сообразил сразу, где находится чужой, все же в конце концов пришел на подмогу, да еще и с остальной стаей. Добыча далеко не ушла. Чужого крепко связали и отнесли в подвал того дома, в котором жила человеческая стая. А спустя некоторое время он, с искусанными перебитыми руками, появился на пороге дома в сопровождении людей в камуфляже. Он и сам пытался замаскироваться под людей, тоже был в камуфляже, таком же потном и грязном, как и у всех в этом селе, но все его ухищрения не имели смысла. Он был чужим. И, глядя на пробегавшего мимо Цезаря, издал какой-то шипящий звук. Очень неприятный и злой. Да, несомненно, это был чужой. Его увезли, и Цезарь чужого больше никогда не видел.

А потом к этому дому с теплым подвалом прибилась черная робкая овчарка. Она вертелась возле ворот, боясь подойти. Ее пугал суровый и грозный вид Цезаря, и, чтобы она не боялась, Цезарь медленно и с достоинством помахал хвостом. Овчарка поняла, что ее не прогоняют, и обнюхалась с Цезарем. Пока она сканировала его морду и шею, Цезарь, не издавая ни звука, стоял и ждал. И лишь слегка косился на ее нос. Он пытался контролировать ситуацию. Кто знает, что на уме у бродячих овчарок? Но ее запах мохнатому кавказцу понравился. В этом запахе было отчаяние, страдание и даже голод, но не было страха. Разве что немного. Как у людей.

– Ого, тут еще собака крутится! Черная! – воскликнул его друг в феске, когда, спустившись с небольшой лестницы, увидел, как Цезарь знакомится с овчаркой.

– И что? – спросил вожак человечьей стаи.

– Может, оставим?

– У нас что, питомник? – поинтересовался кто-то из бойцов.

Человек в черной феске вздохнул, потом набрал полные легкие воздуха и на выдохе, чтобы звучало уверенней, сказал:

– Цезарь взял диверсанта. Значит, ему полагается награда. Считаю, что он заслуживает поощрения.

– Но мы ж ему дали…

– Что «дали»? – заступился за друга человек. – Еды? Так он съел и забыл. А так им вдвоем будет веселее.

– Ладно, – сказал вожак. – Но если вдруг пойдут щенки, ими будешь заниматься ты. Плюс?

– Плюс-плюс! – радостно согласился человек в черной феске.

А овчарку назвали Мухой. Теперь она всегда и везде была рядом с мохнатым Цезарем. И если на разбитой снарядами улице появлялся чужак, или пес, или человек, то с громким лаем на него неслись два клубка собачьей энергии – коричневый, Цезарь, и черный, Муха.