Книга перемен

– Прощавай, друже Лисий. Побачимось… колись…

«Колись», – грустным эхом отозвались у Лысого в сознании слова побратима.

Страшный детский сон все не кончался. Преодолевая мягкую силу болота, Леопард шел вперед и не оглядывался на Лысого. А Лысый решил повысить свои шансы на выживание и двинулся в сторону сепарских блокпостов в надежде, что по своим противник стрелять не будет.

Когда в небе что-то мощно свистнуло, Леопард инстинктивно втянул голову в плечи и сгруппировался.

За свистом последовал взрыв, далекий, единственный. Он думал, что бить будут «саушки», но оттуда прилетела одиночная «градовская» ракета.

Леопард догадался, что это был пристрелочный выстрел. Дальше они положат как минимум пакет. Об этом несложно было догадаться. Вопрос только, кому достанется море огня – Лысому или Леопарду.

Комроты шел и шел. Ему казалось, что целая вечность прошла между пристрелочным выстрелом и основной порцией выстрелов «Града».

«Хто? – гудело в его голове. И он пытался унять этот гул, увещевая самого себя: – Це не важливо хто. Це лотерея. Мовчи, боягузе, мовчи».

Страшно было молчать. Но страшно было и думать. «Хто?! Він чи я?! Він?! Чи я?!»

Он готовился к тому, что его сознание должно отключиться, как выключают свет, только вся разница в том, что и темноты он не ощутит.

«Ні, – перекрикивал разум ползучую гидру страха. – Там щось є. Я в це вірю, я до церкви хожу. Там щось є!»

А страх кричал и каждой клеткой напоминал о себе.

«Хто? Він?»

И когда в стороне от него вверх поднялись столбы воды, он понял, что ему достался спасительный шанс. Вода кипела. Воздух неистово шипел. От грохота содрогалась земля. Его трясло то ли от ужаса, то ли от ярости. Ракеты ложились туда, где он распрощался с Лысым. Он время от времени нырял с головой в холодную ледяную крошку, но не переставал считать ракеты. Один, два, три. Они падали, как дождь. Как наказание за существующие и несуществующие грехи. Десять, пятнадцать. Как последнее веское слово царя соседней страны. Тридцать девять.

Их было сорок. Он насчитал. Даже пакет не пожалели.

Целый пакет на одного-единственного человека, отводившего смерть от Леопарда. «Дякую тобі, брате, тепер я в довічному борзі перед тобою!» Вот что думал Леопард.

Он не помнил, как добрался до снайперской лежки возле подсолнухов. Она вроде бы не понадобилась, и Варан с Эсквайром лежали без дела, разглядывая подходы. Они слышали грохот и затаились. А потом, когда огненная буря прошла, из воды вылез человек. Ни Варан, ни Эсквайр не смогли быстро определить, кто это, и Варан как самый молодой и самый горячий из двоих хотел использовать свое снайперское умение, но Эсквайр попросил того не стрелять. И Варан сделал так, как попросил старший.

Он не стрелял. И Леопард добрался до своих. Лежа на спине, он засунул руку во внутренний карман и потом, достав целлофан с камерой, передал ее Эсквайру.

– Что это? – спросил картограф, покрутив в руках пакет.

– Ти розумний, друже Есквайр, розберешся.

Леопард приказал товарищам уходить и оставить его на позиции. Бросить. Они хотели его тащить на себе, но Леопард понял, что это невозможно. Они никак не могли понять, что с ним происходит, почему он не может идти. Ведь он не ранен, не контужен, все цело, руки-ноги двигаются, почему ж не идти? А он уже не мог объяснить им, что он просто выжал из себя все, что только возможно. Вязкий сон еще не отпустил его, а батарейка уже села. Некстати.

И тут Эсквайр увидел два БМП. Они двигались на них, медленно вращая башнями из стороны в сторону. Когда до снайперской лежки им оставалось не более четырехсот метров, задние двери боевых машин открылись и на морозное поле высыпала пехота. Бойцы двигались профессионально, с перекатами, то рассредоточиваясь, то собираясь в одну точку, чтобы скоординировать свои действия с командиром их небольшого отряда. Перекаты, короткие аритмичные перебежки… Это были не ополченцы-боевики, а профессиональные солдаты. Ясно без слов.

Варан уже загнал патрон в патронник и стал выбирать свою первую цель.

Леопард остановил его:

– Не треба. Бо ми всі тут загинемо. Хтось має донести це відео. Друг Апостроф встиг зняти. Не заради мене, не заради Апострофа… Заради братів. Рідних. Дойдіть, донесіть, хлопці. Всі мають це побачити.

БМП, деловито вращая гусеницами, продвигались к подсолнухам. Когда они добрались до лежки, командир отряда ополченцев увидел одинокого неподвижного бойца, лежавшего на спине и смотревшего в серое безразличное небо, сложив широкие ладони. Сначала он подумал, что укроп давно мертвый, и потерял к нему интерес, но его солдаты заметили, что грязная форма шевелится. Боец дышит. И что-то шепчет. Тогда командир вернулся к укропу и наклонился, чтобы расслышать шепот. Укроп, спокойно улыбаясь небу с чуть прикрытыми глазами, бормотал что-то абсолютно невнятное.

– Апостроф, Мойсеюшко, Черкес, Лисий, пробачте мені. Простіть мене всі. Скоро побачимось, Лисий. Ми переможемо. Ми вже перемогли.