Книга песен Бенни Ламента

– Откуда вы знаете, что отец умер?

– Глория сказала. Я ей позвонил. Она сказала мне, что вы все здесь. В Детройте. Выступаете.

– Вы ей позвонили, – повторил я. – Вот так просто. Взяли и позвонили. Вдруг… Спустя двадцать с лишним лет.

– Я работаю по ночам. Перевожу разные грузы. Я услышал по радио, как вы пели. В шоу Барри Грея. Вы оба… пели «Бомбу Джонсона».

– Я уже сказал ей, что мы совершили ошибку.

– Да. Пожалуй, вам не стоило этого делать. Это было неразумно, – прошептал Бо Джонсон. – Но так здорово, черт возьми!

– Почему неразумно? – Свои основания так думать я знал. Мне хотелось узнать его.

– Потому что теперь… старая беда может отозваться новой.

– Где вы были? – спросил я, тщетно пытаясь смягчить свой обвинительный тон.

– В Канаде. Перешел по мосту. – Бо Джонсон махнул рукой в направлении моста Амбассадор, соединяющего Детройт с Виндзором в провинции Онтарио. – Я наблюдал за театром. Думал: может, вы появитесь раньше, приедете на репетицию или еще за чем. Я снял комнату прямо напротив театра. – Он кивнул на другую сторону Вудворд-авеню. – Я курил, когда увидел Джека, то есть тебя, – проходившего мимо.

– Вы могли тогда же и поговорить со мной. У старой ратуши. Почему вы этого не сделали?

– Хотел дать тебе возможность… подготовиться… и, может, даже подготовить ее.

Я промолчал, обдумывая его ответ.

– Ты ей не сказал? – спросил Бо Джонсон, подразумевая Эстер. И я понял, что он говорил о своей записке на листовке.

– Нет, не сказал.

– Почему?

– Не хотел ее обнадеживать прежде времени. Мне нужно было вас увидеть самому. Увидеть воочию. Живого.

– Ты пытаешься уберечь ее от меня?

– Да.

– Что ж… Это хорошо. Твой отец поступал так же. – Бо Джонсон вздохнул, его плечи сникли, и несколько секунд мы просто стояли, не зная, что сказать еще.

Бо Джонсон предложил мне сигарету. Мы стояли и курили в полном молчании.

– По крайней мере, я увидел ее поющей. У меня аж дух захватило, – прервал его первым Бо Джонсон.

– У меня тоже от нее дух захватывает, – признался я, к удивлению нас обоих.

– Ее мать была такой же. Господи, какая женщина! – потряс головой Бо Джонсон. – Я не смог устоять. И у тебя тот же взгляд, Ламент. Но люди станут вам чинить препятствия. Как чинили нам. Мы не справились.

– Какое дело до нас людям? – спросил я. – Это единственное, чего я не могу понять. Какое людям до всего дело? Какое им было дело до вас и Мод Александер? Почему их так волновали ваши отношения? И почему их волнуют наши отношения с Эстер?

– Все люди боятся. Одиночества. И потому сбиваются в группы. Так было всегда. Люди жили племенами от сотворения мира. Ничего не изменилось.

Мы все объединяемся в команды. В коллективы. В группировки. В банды. Даже твой отец принял сторону. Признал, что не смог бы в одиночку. И стал мафиози. Это выживание, – пожал плечами Бо Джонсон.

– Это семья.

– Ты тоже состоишь в мафии, парень?

– Пока еще нет, – прошептал я. Чикаго должен был все изменить.

– Пока нет? – В тоне Бо Джонсона послышалось недоверие; я его не убедил.

И повторил:

– Пока нет.

– Мне всегда нравилось биться в одиночку… Проклятие! Я уже давно перестал сражаться…

– Что вы хотите, Бо Джонсон? – спросил я. Больше всего остального мне нужно было знать именно это.

– Я ничего не хочу. Кроме одного. Я хочу с ней увидеться. И потом опять пойду своей дорогой.

– Но почему именно сейчас? Вы могли вернуться в любое время.

Бо Джонсон покачал головой:

– Нет. Не мог. Ты рассуждаешь о том, чего не понимаешь. Так было лучше.

– Отец говорил, что не знает, где вы.

– И для него тоже лучше было… ничего не знать. Ни к чему было ставить его перед выбором, какую сторону принять. Он помог мне. Я помог ему тем, что исчез. Но мне бы хотелось с ней повидаться. Пусть даже всего один раз.

– А если ей недостаточно одного раза?

– Тогда посмотрим.

Я кивнул. Я тоже так всегда отвечал, когда не желал связывать себя обещанием.

– Кстати, меня больше никто не именует Бо Джонсоном, – сказал он.

– А как вас теперь именуют?

Бо Джонсон достал из кармана пальто синий канадский паспорт.

– Там даже не надо доказывать, что ты гражданин. Просто говоришь, что ты там родился, и получаешь вот такую бумажку. – Он открыл паспорт на первой странице; справа была наклеена его фотография, слева вписано имя. Я прочитал его и обомлел:

– Джек Ламент?

– Совершенно верно. Но все зовут меня просто Ламентом. – Бо Джонсон застенчиво ухмыльнулся, а потом рассмеялся.

И этот раскатистый смех напомнил мне о его дочери, которая даже не догадывалась, что ее отец находится в Детройте и что я в этот момент беседую с ним.

– Черт, – выдохнул я, потирая лицо. Мне нужно было возвращаться. – Ждите нас у часовой башни. После шоу. Мы будем там где-то около полуночи… но отсюда недалеко, вы дойдете пешком.

– Я буду там, – сказал Бо Джонсон. И, прежде чем уйти, глубоко затянулся. – Не подведи меня, Бенни Ламент, – тихо произнес он, и я поперхнулся дымом, только что втянутым в легкие: за последние два месяца эти слова стали рефреном моей жизни.