Книга песен Бенни Ламента

Толстяк приоткрыл парадную дверь всего на несколько дюймов – чтобы Жердяй смог проскользнуть внутрь. Оказавшись рядом с нами на грязной лестничной площадке, он быстро осмотрелся по сторонам и только после этого обратил на нас внимание. Лестничные пролеты, бежавшие вверх и вниз от парадного входа, были пусты, все двери в квартиры закрыты, а во внутренних коридорах царила полнейшая тишина, как будто все жильцы дома почуяли беду и ждали, когда мы уберемся восвояси. Кивнув мне, Жердяй выжидающе посмотрел на Толстяка. Они всегда так действовали. Толстяк больше говорил, а Жердяй следил за обстановкой. Они были полной противоположностью друг друга, не только внешне, но и в поведении. На похоронах отца Тони-толстяк плакал, а Тони-жердяй, храня пугающее молчание, продолжал наблюдать, прощупывая взглядом каждого, кто проходил мимо, и собирая белые конверты, которые потом отдал мне. Я знал, что оба Тони были плохими парнями. Но я также знал, что они искренне любили моего отца. Они были частью семьи Витале. А мне – как двоюродные дяди. И какими бы отвратительными я ни находил узы, нас связывавшие, я все равно был благодарен им обоим.

– Не знаю, что думает Сэл. Я говорю сейчас от своего имени, Бенни, – понизив голос, признался Толстяк. – По-моему, все это неспроста. Возможно, те ребята хотели запугать их до смерти, – указал он на дверь в квартиру Майнов. – Возможно, они просто намекают им: мы знаем, где вы живете, и следим за вами. Но что-то явно происходит. И я, и Жердяй – мы оба так считаем.

Я перевел взгляд на второго Тони, ожидая от него по дтв ерж дения.

– По мне, убийство Джека лишено всякого смысла, – пробурчал тот. – Это не семейные разборки, Бенни, если ты понимаешь, о чем я. Это попахивает чем-то другим. Но тебе угрожает опасность. И этой маленькой девочке тоже. Вся ее семья в опасности. На вашем месте я бы убрался подальше из этого города… на время…

Это была самая длинная тирада, которую я когда-либо слышал из уст Жердяя, и мы с Толстяком уставились на него в изумлении. Жердяй замолчал и отвел взгляд – он свое слово сказал.

– Кто сейчас с Сэлом? – спросил я, лихорадочно соображая.

– При нем никого. Сегодня же воскресенье. Сэл дома, – ответил Тони-толстяк. – Рейны задержались в городе после похорон. Майк с женой жили у Сэла и Терезы, но сегодня они отчалили домой. Охрана была просто чума…

– Мне надо пообщаться с ним, – сказал я.

– Я отвезу вас, – предложил Толстяк.

– Нет. Оставайся здесь и смотри в оба, – возразил я.

– Я должен быть при вас, Бенни. Здесь останется Жердяй.

Но худосочный Тони нас не слушал. Его взгляд был прикован к лестничной площадке второго этажа. Там стояла Эстер – в пальто и с сумочкой, перекинутой через плечо. Девушка смотрела вниз, на нас.

– Я тоже поеду, – заявила она.

– Я вернусь, Эстер, – пообещал я.

– Я поеду с вами.

– Нет, вы останетесь здесь. Я вернусь, – повторил я твердым голосом.

– Я тоже хочу пообщаться с ним.

– С кем? – не сразу сообразил я.

– С вашим дядей. Вы ведь к нему собираетесь поехать. Я тоже к нему поеду. Я хочу, чтобы он объяснил мне, что происходит.

Глаза Тони-толстяка округлились, а Тони-жердяй посмотрел на меня с вызывающим блеском в глазах.

– Это плохая идея, – покачал я головой.

– Вы же говорили, что он… любил… мою мать, – сказала Эстер.

– Слово «любовь» тут не больно подходит, – фыркнул Толстяк, но Эстер метнула в парня такой убийственный взгляд, что тот поперхнулся.

– Я буду на улице, Бенни. Дайте мне знать, когда решите, что делать. – Открыв дверь, Толстяк поспешил на крыльцо.

Тони-жердяй помедлил, а потом его глаза снова устремились к Эстер.

– Я слышал однажды, как она пела… ваша мать. Она была совершенно особенной. Мы все так считали. – Он перевел свой взгляд на меня. – Она хочет поговорить с Сэлом. Так пусть поговорит. Вреда от этого никакого не будет. Может, даже, наоборот, пойдет на пользу. Я побуду здесь на страже. Не беспокойтесь.

С этими словами Тони вышел на улицу следом за тезкой, снова поразив меня до глубины души.

– Я ничего не понимаю, Бенни, – подала голос Эстер. – Но я желаю знать, что случилось с моим отцом. Я хочу знать, что случилось с моей матерью, и еще я хочу узнать, почему какие-то люди стреляют в мою семью. – Эстер вцепилась в перила.

Ее спина все еще оставалась прямой, но, похоже, держала она себя в руках из последних сил. За последние несколько часов на нее свалился град важных новостей, а открывшиеся тайны не давали покоя нам обоим.

– Вы даже не представляете, с кем вы связываетесь, – предостерег я Эстер. – Сальваторе Витале способен заставить вас исчезнуть.

– Как он заставил исчезнуть моего отца? И мою мать?

– Я не знаю, кто это сделал. Он или не он.

– Знаете, Бенни Ламент! Знаете! И вы отправитесь прямиком в ад вместе со всей вашей братией! Думаете, коли вы не нажимали на курок, ваши руки остаются чистыми? Незамаранными кровью тех, кого лишила жизни ваша семья? – Губы Эстер задрожали, из глаз по щекам полились злые слезы.

– Мой отец тоже лишился жизни, Эстер, – прошептал я. – Я видел, как он умирал. И не вам читать мне нотации о крови сейчас.