Книга песен Бенни Ламента

– Вас это не волнует, и тем не менее вы сделали все, чтобы Эстер было трудно получить работу. Вы высказывали свои пожелания, и люди прислушивались.

– Для ее же блага. Этого-то Джек и не понимал. И ты, похоже, не понимаешь, – пожал плечами дядя так, словно его окружали одни глупцы. – Я не могу тебя защитить, если ты меня не слушаешь.

– Я в защите не нуждаюсь. Я ищу защиты не для себя.

– Для этой девочки?

Я кивнул.

– Для нее. И если это значит – быть Витале, что ж… так тому и быть.

Глаза Сэла расширились. Он понял, что я имел в виду.

– Я уж и не думал, что доживу до этого дня, – подивился дядя. И внезапно рассмеялся резким, скрипучим, ядовитым смехом. – Сукин ты сын! Бенито Витале Ломенто желает воссоединиться с семьей!

– Всю свою жизнь я не желал иметь ничего общего с вашей шатией, которую отец именовал семьей, – заявил я, стараясь говорить спокойным, ровным тоном, но кровь в моих жилах закипела. – Я видел, как убили человека. На моих глазах два Тони завернули его тело в ковер. Я не единожды наблюдал, как отец смывал с рук и одежды кровь. Я видел, как он причинял боль и вред людям, которые мне нравились. Из-за пресловутой верности семье отец сел в тюрьму. И вот он умер – тоже у меня на глазах. Вы, конечно, не считаете, что эта семья мне чем-то обязана. И пожалуй, вы правы. Не обязана она мне ничем… Я поклялся никогда и ничего не просить. Но мафия заботится о своих. Жены и дети мафиози неприкосновенны. Я не собираюсь делать того, что делал мой отец, дядя. Но я буду ежемесячно отдавать процент с моих доходов боссу. Это будут чистые деньги – никаких наркотиков, никаких девочек, никакого рэкета. Я буду зарабатывать их честным путем и отстегивать нужную долю. А она станет неуклонно увеличиваться, если моя жена будет жива. Вы говорили, что сделаете меня звездой под стать Синатре. Мне не нужно, чтобы вы это делали, дядя. Я сам себя сделаю звездой. И ее я тоже сделаю звездой. А вы будете получать свою долю.

– Твоя жена?

– Я собираюсь жениться на Эстер.

Сэл недоверчиво усмехнулся.

– Ты недавно пережил тяжелую утрату, Бенито. Ты не можешь рассуждать сейчас здраво.

– Могу.

– Я не хочу ни с кем воевать, Бенито. Я занимаюсь бизнесом с этими людьми.

– С Александером?

– Со всеми.

Да они все гнилые! Все поголовно… Но я не сдался:

– Эти люди застрелили моего отца. Моего отца, который вам преданно служил всю жизнь. Каждый день, каждый час. Я не требую отмщения. Я не желаю войны. Я лишь хочу, чтобы Эстер осталась жива. Того же хотел и отец. Если она станет Витале, возможно, Александер отступится. Решит, оно того не стоит.

Несколько долгих секунд дядя разглядывал свой бокал, зажатый в сцепленных руках, а его золотые часы лукаво подмигивали мне с бронзового запястья. И он не поднял глаз, когда наконец заговорил, а в его голосе засквозила усталость.

– Ты можешь мне пообещать, что не предашь семью? Что не предашь огласке вещи, о которых услышишь, и разборки, в которых тебе, быть может, доведется участвовать? – Сэл говорил так, словно зачитывал мне слова клятвы, но я уже понял: клятву мне придется приносить иным способом.

– Я никогда не трепался о том, что видел или слышал, дядя. И впредь не собираюсь.

Сэл тяжело вздохнул и вперил в меня темные глаза.

– В Чикаго. На Новый год. Соберется комитет. Потом… новых членов приведут к присяге. У нас тут небольшое… пополнение штата. Ты принесешь присягу. И станешь рядовым мафиози. Солдатом в моей организации. – Сэл поднял вверх три пальца. – У тебя есть три недели, чтобы передумать, Бенито. Потом обратного пути не будет.

– Где?

– Этого тебе знать не следует. Приедешь в отель «Блэкстоун». Там тебя будет ждать машина. Перед тем как ты сядешь в нее, тебе завяжут глаза. А когда дело будет сделано… тебя вернут обратно.

В Чикаго… На Новый год… Я кивнул.

– А до тех пор… веди себя тише воды ниже травы. Не высовывайся. И не болтай лишнего по телефону. Ты меня понял? Не говори, куда ты собираешься поехать или где ты был. Не рассказывай никому о своих делах. Или о своих женщинах. И ни слова об Эстер. Научись выражать то, что необходимо сказать, без слов. – Я снова кивнул. – Не привлекай к себе внимания. Не привлекай внимания к ней. И прекратите петь.

– Увидимся в Чикаго, дядя.

– Я тебе не враг, Бенито. Но и друзей у тебя нет. Помни это.

* * *

Эстер так и не спела для Сэла. Он остался в своем кабинете, когда Тони-толстяк пошел нас провожать.

– Я останусь у Сэла. Будьте осторожны по дороге домой, – сказал он.

И я с облегчением кивнул. Все равно оба Тони не смогли бы поехать туда, куда собирались отправиться мы. Впереди у меня была длинная ночь, но я просто поблагодарил Толстяка и пожелал ему спокойной ночи. Я знал, что он встревожится, когда мы уедем, но наш отъезд был неизбежен. Когда мы с Эстер той ночью вернулись в квартиру Майнов, Глория все еще гладила, а Ли Отис буравил глазами разодранную книгу. Арки сидел в углу комнаты, скрестив руки и хмуро наблюдая за тем, как разваливалась его семья. Элвин принялся допытываться, куда мы ездили, а Мани – выискивать причины, по которым всю вину за произошедшее можно было бы свалить на меня.