Книга пятая Команда кошмара

Затем мы перешли к делам операции. Корно быстро успокаивался, оживая на глазах. До него, наконец, дошло, что всё могло быть гораздо хуже, а я лишь внес те коррективы, о которых он ни сном ни духом. Разрешив Юльке говорить, я отправил её на репетицию, а сам начал утрясать с оживающим начальником разные мелочи. В основном они касались того, что наш отряд октябрят никуда не лезет, никому не мешает, но и самих ребят не пытаются к чему-либо пристегнуть. Живи и дай жить другим. Также мы обещались показываться на сцене по свистку, улыбаться, махать руками, плюс, конечно же, интервью от меня после того, как сформированную информационную бомбу уронят на несчастных советских граждан. Немного подумав, я разрешил Корно еще и перепрофилирование турне уронить на мое честное имя. Гулять так гулять. Ему будет легче все это разгребать, а мне, действительно, без разницы.

Не говорить же всем и каждому, что после того, как меня возненавидит весь СССР, моя экспатия станет воистину страшной ультимативной силой? Этот мелкий и ничего не значащий секрет я приберегу для себя.

А вы как думали? Витя добренький? Витя почти герой? Ну да, есть немного. Но я всегда не против подстелить соломки даже в самый вонючий угол. Туда, где волки срать боятся. С нашей жизнью упускать возможности — это преступление против главного права человека на отчаянную, безумную, совершенно безответственную самозащиту!

Ловко я всё придумал, да? Вру, не придумал. Просто так всё выходило само по себе. А до мнения простых советских граждан, за которых я неоднократно рисковал жизнью, увы, но дела мне нет просто потому, что меня не допускают до них, а их — до меня. Параллельные миры, товарищи.

— Вставай, проклятьем заклейменная, — попытался я поднять словами хорошо лежалый труп, притворявшийся в лучшие времена Треской. Совершенно бесполезное занятие, так как эта идейная дистрофичка была в жестком отрубе после вчерашнего знакомства с операторами. Как и они сами. Пришлось натурально одевать это тело, благо шмотки она сдирала с себя прямо на кровати, а затем, взяв подмышку, тащить вниз, во двор. Там меня ждал реквизированный «москвич» и две летающие узбечки, провожаемые взволнованной блондиньей башкой, торчащей из окна третьего этажа.

Махнув башке свободной рукой, я запихал пьяные кости на заднее сиденье, а сам сел за руль. Ненавижу водить, а уж такую зверюгу с жестким переключением передач и сбивающим с ног ароматом отработки, так вообще. Но есть такое слово — «надо».

— Вить, мы куда? — спросила Охахон (или Онахон. Блин, на них надо маркером крестик поставить… хотя, зачем?)

— Пора браться за дело, — пробурчал я, — Оно у нас, товарищи тунеядцы, хулиганы и подставщики, тут тоже есть. Ну, то есть не тут. Подальше.

— Это где?

— В жопе мира, — отвечал вредный я, никак не могущий понять, от чего корежит больше — от запаха бензина или от выхлопа Трески.

— Конкретнее можно? — вредничали сестры, — Мы Паше ничего не готовили на сегодня еще!

— Вы совсем охренели, манипуляторши, — тосковал в ответ я, — Почти ж нормального мужика из него сделал, а вы его во что превратили?

— Ну Витя!

— Да в Гатчину мы едем, в Гатчину.

— Зачем? — хрипло осведомилось позади голосом старой больной вороны, — Почему я… еду в Гатщину?

— А вы что, девочки и девочки, думали, что у нас возле самого Питера работы не найдется? — хмыкнул я, увеличивая скорость. Мне срочно был нужен магазин для зубной пасты и какое-нибудь водохранилище. От Елены пасло настолько мощно, что малютки-феи спустя десяток минут езды уже начали дуреть.

Через полчаса наша Треска была свежей, отчаянно встрепанной и некондиционно похмеленной, зато полностью пригодной к вдумчивому диалогу. Ничего особенного я не делал, просто большой практический опыт периодического ухаживания за мелкой девушкой, обожающей, когда за ней ухаживают как за ребенком, у меня был. Так что ворочал я удивительно легкую тушку Довлатовой, отмывая и приводя в божеский вид, вполне профессионально. Не значит, что это ей понравилось, особенно момент после чистки зубов, когда я заставил панкушку выпить литра два собственноручно созданного лимонада, но эффект дало отличный.

Во всяком случае, дальше мы поехали вполне трезвой и слегка злой бригадой.

— Меня, конечно, много раз отшивали… — бормотала эта юная алкоголичка, обиженно сжавшись в комок сзади, — Но вот так еще со мной никто не поступал!

— Что тебе не так? — ехидствовали двойняшки, — Достали, искупали, попку намыли, попить дали. Просто курорт!

— Да идите вы… — кисла Треска, —…еще и везут непонятно куда.

Вполне понятно, куда я их вёз, просто признаваться никто не хотел, а рассказывать подробности я не считал нужным.