Книга пятничных рассказявок. Красный том

И золотой обитатель дома вдруг выкатился с насиженного места и мгновенно оказался рядом с человеком. Убежать было невозможно, и Рэдрик снял со спины рюкзак и развязал горловину.

— О!

Шар обрадовался сухому пайку, как неземному угощению. Приложился к фляге сталкера и добродушно прищурился.

— Давай, горемыка, рассказывай. Чего пришел?

Рэдрик начал что-то говорить, пытаясь отделаться общими фразами. Но слова вдруг покатились из него, как горох из распоротого мешка. Сам не желая того, он говорил и говорил, рассказывая Шару всю свою жизнь. Вскрывая нарыв безысходности скальпелем импровизированной исповеди. Золотой собеседник слушал внимательно, ни разу не прервав. Только чуть покачивался, словно кивал.

Дослушав до конца, Шар облизнул медные губы.

— Счастье, значит. Для всех даром, чтобы никто не ушел обиженным? Хорошие слова. Только любите вы, люди, простые решения. Чтобы вот так желание раз и исполнилось. Даже меня выдумали для этого. Нет, дорогой мой, не выйдет. Только сами. Своими руками. Соображаешь?

Сталкер горько усмехнулся.

— Думаешь, не сумеешь? Ну, так будут тебе помощники.

Шар подмигнул и показал взглядом на вход в карьер. “Мясорубка”, спрятавшаяся под ковшом ржавого экскаватор, вдруг ожила и стала раскручиваться. Срывала черные сосульки со стены карьера и шлепала о землю, оставляя на этом месте человека. Через минуту на дороге стояла целая толпа людей, растерянных, ничего не понимающих. Жертвы аномалии, приведенные сюда Стервятником. Среди них Рэдрик разглядел и Артура в одном ботинке, машущего ему рукой.

— Вот тебе, маленькая армия, чтобы сделать счастье чуть ближе. Бери, веди за собой, делай.

— Я не умею! Я не знаю как! Я не смогу!

— Ты мне дурочку не валяй, — Шар подкатился ближе, — желание загадывал? Получи! Думаешь, мне легко было от лисы убегать? Давай, иди, люди тебя ждут. Через год приду, проверю, как справляешься.

Шар развернулся и покатился прочь, вглубь Зоны, туда, где к нему не будут приставать с глупыми желаниями глупые сталкеры. На ходу напевая “на сметане мешон, на окошке стужен, и от тебя Рэдрик Шухарт укачусь”.

Золотой Шар, Исполнитель желаний, скрылся из виду. Редрик вздохнул и пошел к ждавшим его людям. Ему предстояло сделать очень многое.

Че-бу

— Чебуран Геннадьевич, вас начальник экспедиции вызывает.

— Да-да. Скажите, я сейчас подойду.

— Нет, мне сказали вас сразу проводить. А то вы опять увлечётесь и забудете.

Чебурашка, а это был именно он, тяжело вздохнул и отодвинул походный микроскоп. Как далеко он ушел от забавного зверька, найденного в ящике с апельсинами! Усыновлённый Геной, выучился, повзрослел. Пытаясь понять, кто он на самом деле, увлекся биологией. Аспирантура, диссертация, смелые исследования по ботанике, докторская, кафедра. Вот он уже учёный с мировым именем. Как и прежде низенький, в круглых очках, с первой сединой на больших ушах. И одинокие вечера в пустой квартире, где никто не ждёт. Изредка заходящий Гена неодобрительно хмурится и качает головой. А месяц назад старый друг чуть ли не силой заставил поехать с ним в экспедицию. И теперь вокруг палатки, где Чебурашка устроил лабораторию, шумят джунгли.

— Чебуран Геннадьевич, пойдёмте, там что-то готовится. Профессор Крокодилов сказал вас срочно к нему, — аспирант-посыльный подергал его за рукав, пытаясь поторопить.

— Крокодилов, — ворчал Чебурашка, идя через лагерь, — как он додумался такую фамилию взять? А зачем я на неё согласился? Надо было брать “Ушанов”, как и хотел. Так нет, думал приятное этому крокодилу сделать…

Профессор Крокодилов, он же просто Гена, в шляпе, кожаном жилете и широких оливковых штанах походил больше на Генри Джонса-младшего по прозвищу “Индиана”, чем на руководителя антропологической экспедиции. Правда Чебурашка, видевший на столе у Гены геологоразведочные карты, сильно сомневался, что антропология имеет к ним хоть какое-то отношение.

— Ага, вот и ты! Пойдем, у нас намечается небольшое дело.

— Опять в джунглях кто-то потерялся?

— Нет, сегодня только хорошее. Посмотрим на местную диковинку. Ты же хотел увидеть местный обряд?

— Спасибо, уже наслышан, — Чебурашка нахмурился, — Еще предложи принять в нём участие. В качестве главного блюда.

Крокодил расхохотался.

— Нет, будет гораздо интересней.

Из палатки за спиной профессора выбралась девица приятственной наружности. В девичестве Шапокляк, а теперь Крокодилова, она была всем хороша. Кроме наличия склочной родственницы, Старухи, державшей в железном кулаке теневую жизнь всей Москвы.

— Я зарядила аппаратуру. Выдвигаемся?

— Да, солнышко, — взгляд Крокодилова заметно потеплел, — не куксись, Че, тебе понравится.

Они присоединились к длинной процессии аборигенов, тащивших на носилках деревянные ящики.

— Давай-ка ты здесь поедешь, — Гена, получив согласие дикаря с кольцом в носу, усадил друга на один из ящиков, — там трава высокая, тебе тяжело будет.