Книга пятничных рассказявок. Красный том

Звери растерянно переглядывались. Найти на эту роль добровольца было не просто. По форме подходили ежи, но их не стали даже предлагать. Бобёр? Этот склочник быстрее всем ноги отгрызет, чем согласится катиться против своей воли.

— А, может, Колобок? — вспомнил кто-то вовремя.

Все обернулись. Заранее почувствовавший свою участь, Колобок медленно пятился к опушке.

— Держи его!

— Нет, не дамся!

Шумная толпа ломанулась за беглецом.

До самого вечера в лесу слышался топот, крики, визг и ругань. Только после заката на поляну к заскучавшему медведю вернулось несколько зверей.

— Не поймали?

Волк отрицательно покачал головой.

— Еще и издевался, зараза. Всё время напевал “от лисы ушел, и от футбола убегу”.

— Жаль, — медведь печально стукнул лапой об пень.

— Может, черепаху попросим? Не такая она и твердая.

— Или в зоопарке броненосца попросим в аренду?

— Не дадут, они им в баскетбол играют.

— Может, просто большую шишку возьмем?

Звери замолчали и с удивлением посмотрели на енота.

— Ты дурак? — не выдержал первым медведь, — а как она в ворота попадет? Мы же играть не умеем.

— Научимся!

— Это тренироваться надо. А нам только чемпионат провести. Да и сам подумай, вон в некоторых человеческих командах игроки все время футболу посвящают, миллионные зарплаты получают. А играют так же, как мы. И куда после чемпионата этих профессиональных дармоедов девать?

Медведь строго посмотрел на животных.

— Делайте, что хотите, но Колобка чтобы завтра поймали. Или я уговорю на эту роль дикобраза.

Звери тяжело вздохнули. А лось подумал, что медведь, любящий футбол, гораздо лучше, чем медведь, любящий бокс. Хотя лично он предпочел бы шахматы.

Утро Средиземья

— Саурон!

— Выходи, Саурон!

— Спускайся, чёрный!

Окно на самой верхушке цитадели открылось и выглянула женская голова.

— Саурончик не выйдет. Он заболел.

Эльфы у подножия башни вздохнули разом и хором разочарованно протянули “У-у-у-у”.

Мальчик в серой островерхой шапке задрал голову и закричал:

— Скиньте палантир, пожалуйста. А то нам играть нечем.

— И колечко! — добавил босоногий кроха с волосатыми ногами, — Я потом занесу, вечером…

Страшная история

Сегодня, я расскажу вам страшную историю, которая случается с плохими писателями. Теми, кто перестал писать с мыслью об искусстве и начал штамповать тексты только ради денег.

Муза такого писателя долго плачет. Потом, вся в слезах, собирает чемодан. Швыряет ключи от квартиры бывшему подопечному и переезжает обратно к маме на Геликон. А вместо неё…

Приходит грузная женщина в галошах сорок пятого размера и белом польте. Не разуваясь проходит на кухню и заваривает себе крепкую чёрную кофе, в которую ложит пять ложек сахара. Шумно пьёт, причмокивая. Хлопает писателя по плечу и улыбается, показывая золотые коронки.

— Я, — говорит, — твоя новая мужа. Не боись, напишем всё, как надо. Я ведь филолохиня, из педохохического. Шо там у тебя?

И всё. Больше такого писателя никто не видит. Только в полнолуние можно увидеть, как воет в темноте облезлый графоманище с горящими глазами.

Золотой шар

Рэдрик Шухарт медленно подходил к Золотому Шару. Запутавшийся в себе, своих желаниях и мыслях, он смог выкрикнуть только одно:

— Счастье! Для все…

Но слова застряли в пересохшем горле. Шар, медный, красноватый, стал медленно поворачиваться. Совершенно гладкие бока, мутно отсвечивающие солнце, отразили самого Редрика и небо позади него. Вращение завораживало, не давая оторвать взгляд. Чутьё сталкера подсказывало, что это ловушка, что надо бежать, но силки уже затянулись вокруг него. Оставалось только ждать и надеяться на чудо. И оно не заставило себя ждать.

Шар повернулся еще, и на сторону, обращенную к человеку, выехало лицо. Закрытые глаза, широкий добродушный рот, золотые веснушки щедро усыпали румяные щеки. Таким мог быть добрый ацтекский бог солнца.

Тяжелые веки дрогнули и поднялись, открывая синие, как море, глаза.

Рэдрик натужно захрипел, почувствовав инфернальный ужас.

— Ну, — голос у шара оказался глубокий и басовитый, — и чего ты орёшь? Только задремал. Нет, надо прийти, кричать, будить.

Не выдержав напряжения, сталкер упал на колени.

— Ходят тут, желания им подавай, — продолжал Шар, — А меня спросили, хочу ли я их исполнять? А?

Шар тяжело вздохнул.

— От бабушки ушел, от дедушки ушел. От зайца и волка ушел. От лисы сбежал. От инопланетян укатился. Думал, вот — отличное тихое место. Наконец, высплюсь, отдохну. Нет, идут и идут, словно я мёдом намазанный. Кто вам вообще сказал, что я желания исполняю?

Сталкер только неопределенно промычал в ответ.

“Я брежу, определенно брежу”, — думал Рэдрик Шухарт, не раз ходивший в Зону и знавший её каверзы, — “Это аномалия, просто я не встречал такую раньше. Надо взять себя в руки, собраться с силами и ползти назад”.

— Слышь, сталкер, как тебя там, — Шар передумал спать и теперь с интересом рассматривал гостя, — у тебя перекусить что-нибудь есть? И выпить бы не помешало. За знакомство.

Шар лукаво подмигнул Рэдрику.

— Давай, давай, показывай что у тебя в рюкзаке.