Книга покойника

– Больше я ничего не могу придумать, если, конечно, вы не ошиблись, и отпечаток письма дяди Клауса существует на самом деле.

– Значит, это госпожа Гаст вытолкнула кузена Матиаса из окна?

Глаза Беаты расширились от ужаса и изумления.

– Умышленное убийство? Мне это и в голову не приходило!

– Но ваш отец не хотел бы выносить сор из избы, не так ли? – Граф внимательно посмотрел на девушку.

– Если произошло умышленное убийство, то, конечно, оно должно быть раскрыто!

«Что же все-таки роднит Беату с бабушкой Одемар? Надменная дама наверняка прикрыла бы семейное убийство. Да и Фридрих Одемар постарался бы похоронить тайну в четырех стенах. А Беата?»

Граф взял у Беаты зеленый томик.

– Я только положу ее обратно в ларец, а затем мы поднимемся наверх и продолжим наши поиски.

– Вы ничего не узнаете от тети Анны или госпожи Гаст. Они снова спрятались в свои раковины.

– Все равно мне интересно взглянуть на них.

Они вошли в библиотеку. Граф направился к столу и положил сборник гравюр в инкрустированный ларец. Задержавшаяся в дверях Беата окинула взглядом шкафы с книгами и спросила:

– Так вы в самом деле собираетесь искать гравюру?

– Должен заметить, что теперь у меня лучшее представление о том, где ее искать.

– Ее будет легче найти, если не Леон прятал ее. Ведь разум ребенка действует так нелогично. Господин Граф, вы хотите начать поиски здесь? Это же титаническая работа… перерыть все эти книги.

– Сказать откровенно, я бы предпочел, чтобы ваш отец сам нашел ее.

Беата тихо произнесла:

– Но вы должны подсказать ему, где искать.

– Возможно, этого и не потребуется. Меня сейчас больше тревожит вот какой вопрос: официальная часть моего визита завершена, мы вышли из гостиной и теперь, по логике вещей, мне надлежит отправиться восвояси, но как же осмотр дома? Не слишком ли удивятся Анри или другая прислуга, встретив меня где-нибудь на лестнице?

– Разве вы не возьмете меня с собой?

– Ну, нет. Я не хочу вовлекать вас в свою своеобразную деятельность, Беата Одемар. Вам следует, образно говоря, умыть руки – например, поиграть на фортепьяно.

– Играть на фортепьяно? Вы это серьезно?

– Вполне, я бы с удовольствием послушал ту фугу Баха, ноты которой стоят на пюпитре инструмента.

Беата с удивлением взглянула на него.

– Я чувствую себя, как на детской вечеринке, когда фокусник предложил мне посмотреть на карту в его руке, а потом вынул ее из моего кармана.

– Мои рукава тоже подвернуты, уверяю вас.

– Чувствуется, что вы несколько напряжены.

– Разве? Жаль, если это заметно.

Они вышли из библиотеки, прошли через холл и поднялись по лестнице. Граф заметил:

– Какой тихий дом. Поглощает звуки.

– Я начинаю ненавидеть его. Вероятно, мне следует подумать о переезде еще до того, как может умереть мой отец.

Они дошли до квадратной площадки, над которой в своей нише царила Психея, и поднялись в обширный верхний коридор. Дом действительно уничтожал любой шум. Из открытых дверей гостиной едва доносились звуки голосов, хотя, как выяснилось, там находились пятеро обитателей дома. Возле камина, чуть ближе к окну, был накрыт чайный стол, и старик Анри, в отсутствие Беаты, разливал чай и раскладывал кексы. Эмма Гаст занимала то же место, что и вчера, перед ней стоял поднос. Леон устроился рядом, а Анна Одемар – в неизменном кресле на колесах – заполняла дверной проем своего будуара: складная подножка откинута и поддерживала ноги, колени скрыты шелковой юбкой.

Леон трудился над картонной головоломкой и не обращал внимания на происходящее в комнате. Карсон, стоявший на закрытом балконе, ответил на кивок Графа и затем вновь уставился на улицу.

Беата с официальной улыбкой объяснила появление нежданного гостя:

– К нам зашел господин Граф, он принес отцу книги. Я убедила его подняться и выпить чаю.

Анна Одемар повернула голову, продемонстрировав весьма обаятельную улыбку.

– Я так рада.

Граф коснулся ее руки и поклонился Эмме Гаст, которая следила за посетителем от самой двери. Женщина кивнула в ответ. Анна Одемар прощебетала:

– Вы вовремя пришли, а то Анри уже собрался убирать все, – и, предлагая гостю присесть, постучала по спинке кресла, стоявшего между нею и камином. Беата уже заняла соседнее – то же, что и вчера – и начала наливать чай себе и гостю.

Анри протянул ему чашку и тарелку. Граф пил чай, жевал кекс, непрестанно наблюдая за сухонькой пожилой женщиной, погруженной в свое рукоделие. «Почему Беата думает, – задал он себе вопрос, – что она снова спряталась в свою раковину?» Госпожа Гаст напоминала небольшого настороженного лесного зверька. Граф отметил упрямый лоб, тонкие, плотно сжатые губы; ее правильной формы голова под ровными волнами серых, как сталь, волос свидетельствовала об интеллекте. В своем невыразительном сером платье она выпадала из всего уклада жизни особняка. Граф подумал, что эта маленькая женщина чем-то похожа на скалу, затерянную в цветущих джунглях.

– Мы приходили вчера вечером, чтобы повидаться с вами, тетя Анна, но вы уже легли… – начала Беата.