Книга правды

Загрузив свои мозги необходимым объемом систематизированных знаний (кстати, попутно женившись), Артур мечтал передать полезную информацию молодому поколению. Через некоторое время он получил должность учителя в Л ей-ток-Хилле, где принялся вдалбливать в головы шестиклассников красоты английской литературы. Учительство продолжалось ровно три недели — мечта обернулась сплошным обломом. Он чуть не выпал в осадок, во всяком случае, впал в настоящую депрессию, выяснив, что только двое из его учеников когда-либо держали в руках книгу. Конечно же, ситуация была поправима, но в учебный процесс вмешался директор школы. Его, видите ли, не устраивал внешний вид молодого учителя.

— У нас здесь школа, — заявил он, — а не какая-нибудь Кэрнэби Стрит. Вы думаете, с такими вот волосами можно вызвать уважение учеников?!

— Подумать только, вши и Чосер за одним столом, — мрачно отозвался Артур.

Впрочем, он постригся — дважды. Однако директор, судя по всему обожавший «ROLLING STONES» («I can't get no satisfaction»), потребовал еще одной оболванивающей процедуры — в противном случае Браун мог убираться из школы.

Он и убрался, отправился в Париж, где осел в местной артистической богеме. Именно там Браун вскоре стал знаменитое-тыо (но в весьма узком кругу) и был замечен Питом Тауншен-дом. Возвратившись в Лондон, Браун произвел полный фурор в андеграундных клубах, а затем буквально ворвался на Виндзорский джаз-фестиваль.

На время оставим нашего героя и сделаем краткий исторический экскурс по лондонскому андеграунду 1966–1968 годов («недолговечному феномену», если пользоваться справочным штампом), сыгравшим колоссальную роль в формировании так называемой рок-культуры. Иначе картина пришествия Артура Брауна в смысле документальной отчетности будет неполной, останется множество неувязок, да и лица, о которых пойдет речь, безусловно достойны упоминания.

Первые сообщения в прессе о таком явлении как андеграунд появились к концу 1966 года. Тогда же в Лондоне начинают функционировать особые, ориентированные на «Новое Общество» (New Society), газеты и журналы, такие как «International Times» н «Ог», организуются концерты андеграундных групп «большой пятерки» — барретовского PINK FLOYD, SOFT MACHINE (в первом составе которых, помимо таких китов, как Роберт Уайатт и Кен Айерс, играл знаменитый гитарист Дэвид Аллен, собравший впоследствии GONG), CRAZY WORLD OF ARTHUR BROWN, TOMORROW с Китом Уэстом и Стивом Хауи (позже прославившимся в безмазовом, но культовом среди интеллигентов YES) и PURPLE GANG. В концертах принимали участие поэты, актеры, танцевальные группы, наиболее известными из которых были EXPLODING GALAXY, принимавшие участие в концертах БЕЗУМНОГО МИРА, и EPILEPTIC FLOWERS, выступавшие с СОФТ МЭШИН. Кроме того, использовались многочисленные технические средства создания психоделической ситуации — световые и пиротехническое эффекты, диапозитивы, кино, декорации. Выступления каждой отдельной группы превращались в сумасшедший хэппенинг, в котором аудитория играла не менее важную роль, чем сами музыканты.

4 Как-то в начале лета 1966 года, — рассказывает журналист Джордж Мелли, — я отправился в музей «Виктория и Альберт» на выставку Бердслея и был озадачен не только количеством посетителей, но и тем, что раньше считал такую публику неподходящей для подобного места. Многие нз них были студентами-гуманитариями, несколько «разбитых», остальные смахивали на поп-музыкантов. Большинство из них были очень молоды, но почти все производили впечатление принадлежности к некоему тайному обществу, которое еще не успело публично заявить о своих целях и идеях. И только сейчас, по прошествии нескольких месяцев, я понял, что тогда впервые столкнулся с проявлением нового, обособленного мира — мира андеграунда…» (статья датирована 1967 годом).

К тому времени сложилось новое отношение к поп-музыке. Отгремел битовый бум, улеглась первая ритм-энд-блюзо-вая волна 1964–1965 годов, вынесшая на гребень коммерческого успеха РОЛЛИНГ СТОУНЗ. Коммерческие любовные поп-песенки стали приедаться. Требовался новый ритм, новый язык, отражавший мировосприятие повзрослевшей поп-среды. «Если тебе уже под двадцать пять, ты начинаешь врубаться, что Поп это не только музыка. Это и поэзия, и живопись, и кино. Это — культура «Нового Общества». И все вместе это — хэппенинг».

Лондон стал настоящей творческо-экспериментальной лабораторией. В отличие от Калифорнии, музыканты, художники и поэты проявили гораздо меньший интерес к социально-политическому протесту, да и вообще к форме протест и борьбы как таковой. В Декларации «Нового Общества» — указывалось: «АНДЕГРАУНД ПРЕДПОЛАГАЕТ МИРНОЕ, НО ОБОСОБЛЕННОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ, ПРЕДПОЧИТАЯ ПРЕДАВАТЬСЯ СВОИМ СОБСТВЕННЫМ НАСЛАЖДЕНИЯМ. Конечно, следует учитывать, что мы изучаем галлюцинативиое восприятие, вызванное не только световыми шоу, шумом и цветовым оформлением, но и марихуаной, и ЛСД. Поэтому всегда существует угроза со стороны внешнего мира в лице полиции для наших частных вечеринок и общеплеменных сборищ с их Вылетами».